– Кому?
– Мне.
Некоторое время Турук недоуменно моргал, а затем подъехал к столу и снова уставился на кость.
– Гм… – Он поднял взгляд на Глеба. – Ты уверен, что она человеческая?
– Уверен. Я отдавал ее на анализ в лабораторию. Но это еще не все.
Глеб достал из сумки второй сверток, извлек из него плоский фрагмент кости с надписью «da» и положил ее рядом с первой костью.
– Это вторая часть послания, – сказал он.
– И что все это, черт возьми, значит?
– Это мне и предстоит выяснить.
Турук помолчал, затем осторожно спросил:
– В полицию уже звонил?
Глеб качнул головой:
– Пока нет.
– А будешь?
– Когда посчитаю нужным.
– И что же ты хочешь от меня?
Глеб прищурил карие глаза:
– Тянет на первополосный материал, верно?
Главный редактор снял очки, протер их платком и снова водрузил на плоскую переносицу. Посмотрел на Глеба, усмехнулся и спросил:
– Соскучился по скандальной славе?
– Скорее, по существенной прибавке к жалованью.
– Кости можно раздобыть где угодно, Корсак. Это во-первых. А во-вторых: где гарантия, что ты не сам их себе послал?
– Определенный резон в ваших словах, конечно, есть, – сказал Глеб. – Но я бы на вашем месте не настаивал.
– Почему?
– Потому что я могу пойти в другое издание.
Турук иронично прищурился:
– И ты уверен, что тебя не поднимут там на смех?
– У меня есть репутация. Все знают, что я – один из лучших в своей профессии. Глеб Корсак – это бренд.
– В последнее время Глеб Корсак – это бред, – парировал Турук. – Но в одном ты прав: отпускать тебя в другое издательство я не собираюсь. Из чистой ревности. Считай, что ты снова в штате.
– С повышением оклада?
– С повышением оклада. Но имей в виду, Корсак: если облажаешься – нового шанса я тебе уже не дам. Иди работай, а формальности мы уладим без тебя.
Глеб покачал головой:
– Это еще не все. Мне нужен аванс.
– Что?
– Аванс, – повторил Корсак. – «Часть суммы, обязательной к платежу, выплачиваемая работнику до начала работ».
Главный редактор откинулся на спинку кресла и, сцепив пальцы, сложил руки на груди. Некоторое время он с язвительной иронией разглядывал Глеба, а потом проговорил:
– И сколько ты хочешь, Норман Мейлер?[3]
– Четыре тысячи.
– Четыре тысячи… – Турук вздохнул. – Скажи-ка мне, Корсак, тебя еще не тошнит от собственной алчности?
– Пока нет. А думаете, уже пора?
– Давно пора, Корсак, давно пора. – Главред снова вздохнул. – Ладно, вымогатель, будет тебе аванс. Теперь все?
– А как насчет извинений?
– Если хочешь – встану перед тобой на колени. Только с моим артритом я вряд ли снова поднимусь на ноги.
– Что ж, будем считать, что извинение принято, – сказал Глеб. И пробормотал в сторону: – И в кого я такой добрый?