От ужаса в горле у Маши перехватило дыхание. Резкий окрик вывел ее из оцепенения:
– Какого черта вы тут делаете?
Маша вздрогнула и обернулась. На пороге комнаты стоял Багиров, и в правой, чуть приподнятой руке его мерцал лезвием нож.
– Что… – Голос Марии сорвался. – Что это за твари?
– Это то, чем я занимаюсь в свободное от работы время, – сказал Виктор. – Но вас я сюда не приглашал.
За спиной у Маши снова что-то тихо зажужжало, а затем послышался странный звук, похожий на человеческий вздох. Маша побледнела. Заметив это, Багиров усмехнулся и сказал:
– Это всего лишь механические игрушки. Хотя для меня они скорее произведения искусства.
– Сшить краба с белкой и научить получившуюся тварь щелкать зубами – это, по-вашему, искусство? – хрипло проговорила Маша.
Багиров опустил нож.
– Таксидермист становится художником тогда, когда в его работе прослеживается идея, а само произведение наделено смыслом.
– И в чем здесь смысл?
– Я художник, а не критик. Я создаю свои механические скульптуры, критики – интерпретируют. Чучела животных – материал, с которым я работаю. Вот и все. Мне нравится оживлять мертвую плоть, скрещивая ее с электроникой и механикой. Пусть это еще не жизнь, но уже и не смерть.
Слова Багирова ужаснули Машу, но она нашла в себе силы сохранить спокойствие. Чуть прищурив глаза, она поинтересовалась:
– Воображаете себя Господом Богом?
Багиров усмехнулся.
– Многие мнят себя богами, Мария Александровна. Вот только совершенные формы пока создает только природа.
Слева от Марии снова кто-то зашевелился. Она скосила глаза и увидела чучело белого волка, вернее – половину чучела, так как передняя часть зверя словно выпрыгивала из стены. Глаза зверя, казавшиеся совершенно живыми, смотрели на Машу, и в них горел хищный, алчный огонь. Встретившись с Машей взглядом, волк зарычал.
Любимова с трудом отвела взгляд от «механической игрушки».
– А как насчет людей? – спросила она вдруг. – Что мешает вам использовать их в качестве материала?
– Из человека сделать чучело невозможно, – сказал Багиров.
– А как же вождь пролетариата, который лежит в мавзолее?
– Его делали не таксидермисты, а бальзамировщики, люди совершенно другой профессии.
Багиров перевел взгляд на белого волка, застывшего в прыжке, и задумчиво проговорил:
– Иногда жизнь и смерть ничем не отличаются друг от друга. Некоторые из нас мертвы еще при жизни. А другие… просто не способны умереть.
И снова Мария услышала тихое жужжание. Поискав глазами, она с удивлением обнаружила, что не видит источника звука. Однако в дальнем конце комнаты она обнаружила еще одну дверь.