- Хрен его знает, - объяснил он стандартно.
Я попытался на шерстистом лице разглядеть глаза - не шутит ли? Ничего веселого в них не обнаружил. Может быть, я чего-то не понимаю в местном колорите? Никифор понизил голос до таинственного:
- Начались дела непотребные. На кладбище-то крест железный шатается.
- Наверное, подмыло?
- Ломом не своротить. Когда рядом люди, ведет себя смирно. А если отойдешь, то его закособочит, как от землетрясенья.
- Могила чья?
- Безымянная, старая.
- Значит, еще один покойник вылезает, - решился я на шутку.
Никифор шутке не обиделся. Наоборот, отерев ладони о выгоревший китель, придвинулся к моему уху.
- Ввиду всего сказанного, как понимать историю с козой?
- А что коза?
- К Уляшке ходит. Дверь закрыта, а коза стоит посреди комнаты. Уляшка в лавку, дверь на замок. Вернется - коза в избе.
- Какая-то выдумка.
- А вчера над лесом тень висела, как черное дерьмо…
Я отключился. Слишком много информации, однообразной и дурацкой. Ракеты, луноходы, пересадка сердца, а тут коза, открывающая замок. Мой гость молча чего-то ждал… Еще кофе, но банка с кипятком опустела; ждал моей реакции на свои рассказы. А что ответить?
- Дед, завтра я съезжу в город за водкой и устрою привальную.
- Хочешь меня ублагонавозить, - правильно решил Никифор.
На новом месте обычно не спится. Но за счет душистого сена, положенного на кровать, да деревенского воздуха, спал я до восьми утра. И в дорогу: тряский автобус мои мысли взбалтывал.
Зачем еду в город? Наивный дед полагал, что пропавший мертвец наводит на людей порчу. Вернее, творит чудеса. На юридическом факультете меня не учили, что делать с информацией, например, о взрыве консервных банок или тени, висящей над лесом. Но на юридическом факультете учили не оставлять без внимания любую информацию. Вполне возможно, что дед не так воспринимает и неправильно толкует. Нужна проверка. Одному мне она не под силу. Я следователь прокуратуры, а не оперативник.
Цель поездки в город прояснилась. Во-первых, заполучить оперативника; во-вторых, посоветоваться с начальником следственного отдела. К нему я пошел прямо с автобуса.
Филипп Иванович удивился:
- Неужели все выяснил?
Я стал излагать рассказы деда по эпизодам, ожидая иронической усмешки. Но на широком и обычно равнодушном лице начальника появилась даже сосредоточенность. Я надеялся на конкретный совет. Вместо него прозвучат загадочный вопрос:
- Сергей, а ты не проверял?
- Что? -
- Может он того, вернулся?
- Кто?
- Покойник-то.
- Куда вернулся?
- Домой, то есть в могилу…
Я снял очки и протер их тщательно. Когда начальство говорит глупость, я всегда думаю, что оно шутит. Оно и шутило: чего было ждать после моей информации? Но дальше оно, начальство, сморозило глупость, которую к юмору не отнесешь: