Писк комаров уведомил, что вечереет. Пора звонить в Бюро судебно-медицинских экспертиз. Мобильников в то время еще не было, но в «уазике» у майора имелся радиотелефон. Майор начал меня соединять. Трещало, шипело и кудахтало: то ли гроза приближалась, то ли аппаратура старая. Наконец мне удалось сообщить судмедэксперту, кто я такой и чего хочу.
- Акт вскрытия через неделю, - устало бросила она.
- Причина смерти?
- Отравление.
- Алкоголем?
- Нет.
- Я хотел сказать, каким-нибудь самогоном?
- Стрихнином.
Я помолчал недоверчиво. Не ослышался ли? Гроза приближается, аппаратура изношенная… Поэтому переспросил:
- Ошибка невозможна?
- Рябинин, стрихнин в тканях сохраняется очень долго. Какая ошибка?
Стрихнин… Прямо-таки средневековье.
Утром мы с майором разбежались: он на машине за курсантами, я пешочком к Висячиной. Шел и думал о бесполезности моего городского жизненного опыта, который, похоже, здесь не пригодится - в деревне иной, фантастический мир. Я встретил косяк гусей, попробовавших меня пощипать. Стайка псов увязалась за моим портфелем. Помято-понурые мужики, словно их всухую пропустили через стиральную машину, тянулись в сторону магазина. Старухи и пожилые женщины, у которых поумирали от пьянства мужья, а взрослые дети бросили их, подавшись в город.
Стрихнин… Дикость.
Несолидно веду себя. На машине бы подъехать, с участковым в мундире, с понятыми… Я шел с портфелем по деревенской улице, а информационный слушок бежал впереди меня. «К Вальке следователь топает».
Стрихнин… В зарубежных детективах цианистый калий бросали в бокал с шампанским, но в деревне не пьют шампанского. В моей же практике ничего изящнее клофелина не встречалось.
Оповещенная соседями, Висячина плечисто встретила меня на крыльце, но в комнату провела. За стол, покрытый клеенкой. Я достал бланк протокола обыска и спохватился - понятых не привел. Закон обязывает перед обыском спросить гражданина, не выдаст ли он добровольно - тогда и обыск не нужен.
- Гражданка Висячина, хранится ли у вас в доме стрихнин?
- Хранится, - мгновенно ответила она, сходила в чуланчик и поставила передо мной небольшую баночку.
От такой легкости я замешкался. Не только обыска не нужно, но, похоже, и разговора. На этой легкой волне я спросил почти весело:
- Значит, этим стрихнином мужа и отравили?
- Дурь сказали.
- А зачем в доме яд?
- Федька-то был охотником, зимой на волков ходил.
Предстояла длительная осада. Я убрал бланк протокола обыска и достал бланк протокола допроса. Висячина за моими манипуляциями следила настороженно, как больная за руками хирурга.