- Дружили?
- Он кантовался с Дериземлей и дедом Никифором.
Меня подмывало завести разговор об этой дружбе и, главное, о Дериземле, но отклоняться от магистральной линии не стоило. Вопрос о дружбе Горохов понял по-своему и задал мне свой вопрос, в который вложил немеренную порцию ехидства:
- Никак, думаете, что Висячин вылез из могилы и направился ко мне?
- Нет, не думаю: к убийце бы он не пошел.
Зря я. Но не мог больше терпеть его надменной ухмылки. Ухмылка слиняла. Правда, то, что появилось на лице, вряд ли было приятнее ухмылки.
- Следователь, по-твоему, если я могу убить волка, то могу и человека завалить?
- У охотников же инстинкт.
- Какой инстинкт?
- Убийства.
- Следователь, не смешивай горькое со сладким. Не лепи свои дела к нашим ребятам. Общество охотников - не мафия.
- А животных стреляете ради мяса?
- Ради спорта.
- Я и говорю: ради удовлетворения инстинкта убийства.
- Путаешь со своими зеками.
- Горохов, у меня не было ни одного дела, чтобы преступник убил просто из-за желания убить.
- Хочешь сказать, что охотники хуже бандитов?
Много чего я мог сказать. Что существует биотехния, наука о разведении диких уток в природных условиях для охотничьих потех; что в соседнем районе охотник застрелил инспектора и труп бросил в болото, что Петр I упразднил придворную охоту, как пустое времяпрепровождение… Я люблю строить допрос, как свободный разговор, - не вышло. Для свободного разговора свидетель был слишком спесив. Потвердевшим тоном я перешел к делу:
- Горохов, с покойным Висячиным вы были не в ладах…
- Уже прознали.
- Даже знаю из-за чего.
- Из-за чего же? - спросил он жестким тоном.
- Из-за черного поросенка, - произнес я вдруг неумеренным голосом.
- Какого поросенка?
- Вернее, из-за женщины…
- Чего? - зримо опешил он.
- Точнее, из-за Альки… Черной щетины… Темно-кудрой продавщицы…
Уши Горохова, лицо, шея, весь его могучий торс наливался кровью, словно его стали ему накачивать. Я замер, ожидая конечного результата: когда кровь накачают.
- Следователь, ты дурак или кроссворды лепишь?
- Но с Висячиным враждовали?
- Неужели из-за Алькиного поросенка?
- Горохов, а из-за чего?
Он вскочил с такой силой, что вся веранда скрипнула. Я отшатнулся с мыслью, что допрос надо было поручить майору - тот бы нашел к нему подход… Горохов сдернул рубаху, напряг мускулатуру правой руки и сунул живой бугор мне под нос - его пересекала розовая и узкая дорожка, похожая на присохшую гусеницу.
- Шрам, - злобно выдохнул Горохов.
- От чего?
- Висячин пальнул в утку, севшую рядом со мной. Хотел опередить.
- Его за это привлекали?