В своем сверкающем золотом платье она выглядела сногсшибательно. Высокая стройная фигура, темная грива волос, обрамляющая лицо шелковистыми прядями. Она казалась самой привлекательной женщиной в зале. Издали он не мог разглядеть цвета ее глаз — видел только высокие изогнутые брови и тонкий нос на овальном лице.
Гарри встретил его взгляд поверх толпы гостей и тотчас же вместе с дочерью направился к нему. Томас отметил ее грациозную походку и искренне, по-мужски оценил ее.
— О, Томас, — обратился к нему Гарри, подходя ближе.
Лицо маркиза расплылось в улыбке, и он протянул Томасу руку.
— Приятно видеть вас в обществе, Гарри, — отозвался Томас, пожимая протянутую руку.
Потом он представил маркиза своей сестре Мисси, присоединившейся к нему всего за несколько минут до этого.
Как только его представили Мисси, Гарри обратился к Томасу:
— Это моя дочь Амелия. Счастлив, что наконец могу вас познакомить.
Он локтем подтолкнул девушку вперед.
Мисси грациозно присела в реверансе. Томас поклонился, широко улыбнулся и сказал:
— Ваш отец очень высокого мнения о вас, леди Амелия. Я счастлив, что мне представился случай познакомиться с вами.
Леди Амелия обошлась с его сестрой в высшей степени любезно, улыбнулась ей, потом покосилась на отца. Гарри залился краской, и лицо его стало пунцовым. Тогда она переключила внимание на Томаса.
— Неужели это так? Я слышала, что вас в лучшем случае считают искателем приключений, неустанно рыщущим по городу, а в худшем — распутником, ранящим чувства женщин и девушек. От души надеюсь, что сегодня вечером вы не станете пускать в ход это свое искусство.
Томас в полном оцепенении молча смотрел на темноволосую красавицу, пока его мозг отдавал ему приказ продолжить жизненно важный процесс дыхания.
Юная дебютантка высокомерно взирала на него. Лицо ее было спокойным и холодным. И все же он различил цвет ее глаз. Они были самые синие из всех синих глаз, какие ему довелось видеть, и он заметил в них удовлетворение. Она явно наслаждалась тем, что повергла его в полное замешательство.
— Амелия, немедленно извинись перед лордом Армстронгом, — приказал Гарри Бертрам дочери самым суровым тоном.
Она прямо и отважно встретила взгляд Томаса.
— Прошу прощения, милорд, что вам пришлось солгать из-за меня. Мой отец никогда не стал бы говорить обо мне с похвалой, но, возможно, вы этого не знали, и потому можно счесть вашу ложь безобидной. Но я не солгала и все же прошу прощения. Как мне стало известно, есть такая правда, которую ни в коем случае не полагается произносить в изысканном обществе.