— Хорошо, — после некоторого раздумья согласилась Мария. — Покажите мне, что сегодня стоит носить особе моего ранга.
— Непременно! — Нарышкина потянула принцессу на диванчик, где тут же разложила у нее на коленях принесенные с собой журналы и принялась перелистывать страницы и объяснять. — Ткань на вашем платье слишком плотная, и длинных прямых шарфов уже давно никто не носит. Шуршащий шелк, вот, что вам надо, все сейчас носят грогрон! Он ужасно дорогой, но вам не к лицу подобная экономия — у нас не принято быть бедным.
— Но мне так нравится строгость его силуэта…
— Поверьте мне, дорогая принцесса, во всем геометричном и длинном Вы так похожи на монахиню… Нет-нет, мы же договорились не обижаться, вы же не обижаетесь на своих учителей русского языка?
— Простите меня, Катерина, все мое детство прошло в обществе гувернантки, и меня не готовили к роли императрицы.
— Значит, мы должны наверстать упущенное, — деловито продолжила Нарышкина. — Итак. К черту узкий рукав! В моде буфы, и чем шире и пышнее, тем лучше. Юбки должны перестать быть в пол — не бойтесь укоротить ее длину. И выпишите из Франции черные чулки в сеточку и перчатки с обрезанными пальцами. А главное — талия. Надо затягивать ее так сильно…
— Чтобы принцесса тут же и задохнулась? — подхватила только что вошедшая Репнина. — Должна признать, вы придумали очень удачный способ избавиться от конкурентки.
— Натали? — удивилась Мария.
— Ни для кого не секрет, что вы, Екатерина, спите и видите, как помешать этому браку.
— А вот это тоже по-русски — превратить доброе дело в повод для злословия, — отбивалась Нарышкина.
— И вы называете добрым делом желание превратить принцессу в одну из тех пустышек, что толпятся на балах, заманивая в свои сети любителей сладкого?
— Боюсь, принцессе будет трудно этого добиться, если рядом всегда будет находиться такая желчная особа, как вы, Репнина!
— Постойте, постойте, — взмолилась растерявшаяся Мария.
— Да, пожалуй, вы правы, мне надо остановиться, — Нарышкина гордо вскинула голову. — Не имеет смысла продолжать давать вам советы, Ваше высочество. Тот, кто не хочет слышать, навсегда останется глухим. И поэтому не удивляйтесь, mon sher, если Вы снова почувствуете на себе косые взгляды и в шуме зала разберете откровенный смех над той, кого и сейчас уже за глаза именуют дармштадским пугалом.
— Подите прочь, — тихо сказала Мария.
— Я-то уйду, но Вы еще не раз вспомните меня! — воскликнула Нарышкина, направляясь к выходу.
— Не сомневаюсь, — прокомментировала ее слова Наташа.
— Что же это такое, Натали? — зарыдала Мария, едва только они остались вдвоем. — Я думала, она хочет мне помочь, а она… Она оскорбила меня! Что я ей сделала, Натали?!