— Так сделай это поскорее! Я не могу позволить Долгорукой украсть мое поместье!
— Сделаю, — кивнул управляющий. — А вы в дом проходите — может, отдохнете? Сейчас распоряжусь, чтобы под суетились все.
— Некогда мне отдыхать, — остановил его барон. — Лучше покажи, что для спектакля готово. Какую пьесу взял, с кем репетируешь. Я собираюсь звать в гости директора Императорских театров — не хочу перед ним показаться дилетантом.
— Как прикажете, — Шуллер поклонился барону и сделал знак Полине следовать за ним.
— Идем, дорогая, — барон велел Анне взять его под руку, и все вместе они отправились в театр.
Репетиция оказалась в полном разгаре, когда они вошли в зал. Декорациями барон остался доволен. Улочки Вероны, перенесенные на сцену со старинных гравюр, были как настоящие — и башенки, и балкон, на котором стояла Джульетта.
— Неплохо, совсем неплохо, — похвалил управляющего барон. — А как артисты, готовы?
— Работают, Иван Иванович, стараются. А вот, — Шуллер кивнул Полине, все это время державшейся на отдалении, — наша новая Джульетта. Полина Пенькова — позвольте рекомендовать, достойна всяческих поощрений.
— Сложнейшая роль, однако, — барон с сомнением посмотрел на Полину, девушку высокую, видную, ей бы Психею или нимфу какую-нибудь играть, а Джульетта — тонкое, хрупкое создание…
— У нее талант, Иван Иванович, большой драматический талант. Уверен, он безо всякого труда позволит ей перевоплотиться в юную итальянку! — с пафосом сказал управляющий. — Вы увидите: Полина станет звездою нашего театра!
— Ваша милость, — Полина склонилась в глубоком поклоне перед бароном. — Не обижайте, барин. Мы ваше доверие оправдаем. Мы так старались!..
— А я тем временем съезжу в поместье Долгорукой, — негромко сказал Шуллер барону.
Корф согласно кивнул и сел в кресло на первый ряд. Он позвал Анну с собой, но она скромно предпочла остаться у стены. Ей не хотелось казаться барыней среди товарищей по цеху, таких же крепостных, как и она сама. Барон покачал головой, но, скорее, с растерянностью, чем с укоризной. Он уже давно считал Анну звездой и нигде не погнушался бы ее обществом.
— Начнем, пожалуй, — барон махнул рукой, разрешая начать показ.
— Сцена на балконе! — объявил Шуллер и бочком удалился из зала.
Он не мог оставаться здесь дольше — ему надо было немедленно предупредить Долгорукую. Ох, не случайно Никита гонял коня — в Петербург, точно в Петербург! Вот только кто навел? Кто мог проболтаться? Разве что Полина — ей он доверял все свои планы. Хотя вряд ли — от успеха этого дела зависело и ее будущее. Карл Модестович обещал ей, что после свержения барона он выговорит для нее у Долгорукой вольную и сделает своей женой. Он в красках расписывал ей волшебную картину будущего — как они уедут в милую его сердцу Курляндию, и в прелестном особняке на два этажа будут жить припеваючи и растить кучу хорошеньких русоволосых детишек.