Новый год и Рождество встречены ими были в Томске, где Вельский передал свою ответственность другому офицеру, и Анна с сожалением рассталась со своим ненавязчивым и приятным в общении спутником. Прощаясь, он целовал ей руки и назвал вашим сиятельством Анастасией Петровной, чем немало удивил своего коллегу, которому в предписании охраняемая особо была представлена мещанкой Платоновой Анною, но по службе своей новый сопровождающий тоже был неплохо обучен и кроме вида ничем другим недоумения своего выказывать не стал. И, хотя в проявлении заботы ротмистр Гордеев был менее искусен, но в его молчаливости Анна вскоре нашла и свои выгоды, предаваясь всю дальнейшую дорогу до Читы наблюдениям и размышлениям.
Анна впервые с такой ясностью оценила невообразимые просторы российские, их исключительную красоту и непохожесть одних мест на другие. И невольно созерцание этого величия отодвинуло на второй план ее собственные переживания и горести. Анна не знала, что ждет ее впереди, но возникшую приподнятость настроения не могли умалить ни ледяные февральские ветры, ни снежные заносы на дорогах, ни казавшееся бесконечным ожидание попутной погоды.
Из всех городов Иркутск понравился ей более других, Чита же произвела слегка мрачное впечатление, хотя долго оставаться ей там не пришлось — едва сошел амурский лед, Гордеев представил ее капитан-лейтенанту Коростылеву, чей корабль должен был доставить ее на Сахалин, а оттуда в Японию, где Анна, как предполагалось, пересела бы на корабль Российско-американской компании, идущий на Аляску.
Возглавляемый Коростылевым пароход-фрегат «Америка», хотя и вооружен был соответственно своей принадлежности военному ведомству, шел в Японское море с исследовательскими целями. Находившиеся на его борту офицеры — все выпускники Морского кадетского корпуса — увлечены были географией и составляли не только подробную карту приамурских земель, но и мало изученных еще территорий приморского побережья — среди задач, стоявших перед Коростылевым, был поиск мест для будущих флотских баз и новых поселений.
Анну по негласно установившейся договоренности никто ни о чем не спрашивал — она пользовалась на корабле не только уважением и почетом, но и всеми правами и привилегиями старших офицеров, и, как единственная дама на борту, вкушала в полной мере все прелести своей исключительности — ей доставалось все внимание и все комплименты. Но Анна не была бы самою собой, если бы позволила себе почивать на лаврах, ведя образ жизни, свойственный жуирствующим, праздным особам, и потому очень скоро убедила своих хозяев, что может быть не только приятной собеседницей и украшением офицерской гостиной, но и толковым помощником.