— Сбежал, — разочарованно протянул Лавр. И тут же спохватился: — Ты говоришь, их было двое?
Иордан кивнул, предвкушая.
— Второй — вот он, — сообщил он и, наклонившись, вытащил труп из-под своей лежанки. — Полюбуйся.
Он отбросил одеяло с лица убитого и отступил на шаг, давая Лаврентию возможность разглядеть мертвеца. Лаврентий встал, осенил себя крестом, пробормотал несколько слов.
Иордан хлопнул его по руке.
— Не смей за моего убийцу молиться!
Лавр резко повернул к нему голову.
— Не смей мне этого запрещать!
— Если бы он на твоего брата напал… — начал Иордан.
— То закончил бы точно так же! — ответил Лавр. И улыбнулся примирительно. — Ваше дело — убить, а мое помолиться. Господь рассудит, как с этим человеком поступить, только сдается мне, пропащий он совсем.
— Ты его когда-нибудь видел? — жадно спросил Иордан.
Лавр медленно покачал головой.
— Ума не приложу, чей он.
— Как было бы удобно, если бы на слугах ставили клеймо, как на скоте, — задумчиво молвил Иордан. — Тогда мы бы сразу определили, кто отправил его с ножом меня убивать.
— Да уж, — сказал Лавр. — Вот упущение! — И спохватился, подумав об еще одной вещи: — Говоришь, он был с ножом?
— Да.
— А второй — тот, что убежал? Он тоже был с ножом?
— Это имеет значение? — удивился Иордан. — Нет, второй был с бечевкой. Полюбуйся…
Он размотал с шеи лоскут и предъявил посиневший отвратительный шрам.
— Едва не задушил меня, подлец.
Лавр мельком глянул на шрам, кивнул так, словно увиденное подтвердило все его прежние мысли, и еще один кусочек мозаики встал на место. Еще немного — и картина будет совершенно полной.
— У тебя был тот же убийца, что извел Вихторина, — сказал Лавр. — Но это не все. На его совести есть еще одна жертва. И об этой жертве знаем только мы…
— Кто? — удивился Иордан.
— Скоморох Неделька, — открыл Лавр. — Он был у Глебова на празднике и, видимо, подслушал какой-то разговор. Разговор настолько важный, что Недельку сочли необходимым убить. И вот теперь, Иордан, как мне кажется, самое время тебе рассказать: что за беседы велись на пиру у Глебова? Ты ведь тоже в них участвовал…
Иордан молча уставился на свои руки. У него болела голова, снова начала саднить потревоженная шея. Покойник, вытащенный из-под лежанки и валяющийся на полу, перед глазами, вдруг начал безмерно раздражать его. Хотелось избавиться от всего этого поскорее и снова заснуть.
Затем Иордан проговорил:
— Ты не поверишь мне, Лаврентий, но сейчас я скажу тебе чистую правду. Ничего особенного на том пиру я не услышал, хотя — не стану скрывать — хотел бы. Говорили разные глупости. Глебов больше слушал, Вихторин что-то пытался прояснить, ввести разговор в более понятное русло… Выпилось слишком много. По-моему, под конец там никто никого толком не понимал.