Матрос, ожидавший их в некотором отдалении, уныло поглядывал на своих спасителей. Он слышал, как в приказе ревели и топали ногами, донесся до его ушей и гром разбитой кружки, так что Роб вполне справедливо предположил наличие начальственной грозы. Он ожидал, что это не улучшит настроения его новым знакомцам, однако, к его удивлению, все происходило ровно наоборот.
Флор даже улыбался и потирал руки.
— Теперь — домой, — объявил он. — Я хочу собрать наших и отправиться в охотничий домик Турениной. Уверен, там мы найдем все доказательства заговора и уничтожим пороховую мину.
— А стрельцы? — спросил ливонец.
— Ха! — Флор фыркнул. — Назар мне поверил. Он явится туда сам, вот увидишь, с подкреплением. Но пускать дело на самотек я тоже не хочу, так что и сам приду… Если Бог даст, встретимся с Назаром на месте. А если не даст — избавим государя от опасности и без Назара.
— Лично я направляюсь в гостиницу, — сказал ливонец. — Я только что вспомнил о том, что мне необходимо составить несколько писем и прочитать мой молитвенник. Я совершенно пренебрег делами и правилами моего ордена. Честь имею!
И он, вежливо поклонившись, зашагал прочь по улице. Флор проводил его глазами и покачал головой.
— Хитрый гусь! Пошел строчить донесения своему магистру…
— Может быть, это не вполне благоприятно? — осведомился Кроуфилд.
— Да нет, — Флор вздохнул. — Он по-своему честный человек. Идем, Стэнли. Очень много дел. Я бы не стал доверять спасение царя одному только Колупаеву. Он рассержен, испуган и может изрядно наломать дров.
— О, наломать дров! — почему-то развеселился Кроуфилд. — Дрова чрезвычайно важны во время пикника!
* * *
Связанный Пафнутий лежал на постели и глядел в потолок. Сиделец рядом с ним был теперь другой — Харузин ушел отдыхать, измученный близким присутствием безумия и какой-то особенно тяжкой атмосферой, которую распространяют скорбящие наркоманы, и у ложа Пафнутия остался Лавр. Он тянул четки и негромко пел:
Иисусе мой прелюбезный, сердцу сладосте,
Едина в скорбех утеха, моя радосте.
Рцы душе моей: «Твое есмь Аз спасение,
Очищение грехов и в рай вселение».
Мне же Тебе Богу благо прилеплятися,
От Тебе милосердия надеятися.
Кто же мне в моих бедах грешному не поможет,
Аще не Ты, о Всеблагий Иисусе Боже!
Хотение мое едино: с Тобою быти,
Даждь ми Тебе Христа в сердце всегда имети.
Изволь во мне обитати, благ мне являйся,
Мною грешным, недостойным не возгнушайся…
Неожиданно Лавру показалось, что он слышит второй голос, повторявший не в лад, но очень тихо и скорбно:
— Мною грешным, недостойным не возгнушайся…