Вадим то засыпал, то просыпался, а красавица никуда не уходила. Все так же стояла перед иконой и молилась. Ее губы не двигались, книги в руках не было, не было даже четок, но все равно он понимал, что это молитва: девушка всецело была погружена в свой безмолвный разговор с Богом.
В углу сидел Лавр и писал, но этого Вадим не замечал. Никого, кроме Настасьи Глебовой, для него в те часы не существовало. Он не знал, о чем молится девушка, — о его выздоровлении или об упокоении мятежной колупаевской души. Ему это было даже безразлично. Важным было лишь присутствие Настасьи, ее тихая близость.
* * *
Царь Иоанн Васильевич после взятия Казани занемог — стали болеть ноги. Не мог он ни стоять, ни ходить, и оттого сердился. Наконец по настоянию кроткой царицы Захарьиной повезли государя в монастырь на речке Толга — старинный, намоленный, и там исцелила его чудотворная икона Божьей Матери, названная по месту своего явления Толгской.
У каждой иконы есть свое настроение. Древняя Толгская полна любви и кротости, она как бы обнимает человека своей благодатью — подобно тому, как Пресвятая Мать обнимает руками Богомладенца.
Восхищенный исцелением, царь преподнес иконе жемчужные ризы. В гораздо лучшем настроении возвращался он на Москву и по дороге вознамерился посетить город Новгород — как и было затеяно в самом начале.
Уже на подъездах к господину Великому Новгороду подъехал к царю молодой всадник, почти мальчик. Царь видел издалека, как несется он на лошади, припадая к гриве, — в белом, небольшой и хрупкий. Затем его остановили раз, другой… И всякий раз он что-то произносил, и после этого его пропускали.
— Послание! Письмо государю! — донесся до Иоанна ломкий голос.
Мальчика до царя не допустили, письмо забрал один из приближенных и с ним двинулся к Иоанну. Мальчишка остановился чуть в стороне, пропуская мимо себя царский поезд и глядя — подадут ли послание государю или же бросят в пыль.
Лавр все рассчитал правильно: царь молод и любопытен; осторожность заставит его не подпускать к себе незнакомого человека, но та же осторожность подтолкнет к тому, чтобы непременно ознакомиться с посланием, даже если оно никем не подписано.
Иона кусал губы в волнении. Дух захватывало — от страха и восторга. Сам царь!
Вот Иоанн протянул руку, и ему вложили листок. Вот развернул, поднес к глазам… Передал какому-то дьяку. Дьяк начал читать… Слава Богу! Сдвинулись брови грозного царя, сжались губы. Тряхнул головой. Что-то промолвил… И дальше поехал царский поезд. Иона развернул коня и что было силы поскакал прочь. За ним не гнались, хотя поначалу царь и думал подозвать посланца к себе и допросить как следует.