На безумца выходили поглядеть: сперва Харузин, потом Вадим. Наталья разглядывала его украдкой из окна своей светелки — благо вид на двор оттуда открывался чрезвычайно удачный.
Харузин первым приблизился и заговорил.
— Привет.
Изумленный, незнакомец поднял голову.
— Ой! — пискнул он. — Татарин!
— Я эльф, — гордо сообщил Эльвэнильдо. — Зови меня Сванильдо.
— Это чухонской народности? — еще больше изумился Пафнутий.
— Именно, — сказал Эльвэнильдо. — Никакой я тебе больше не татарин. Осознал, бродяга?
«Бродяга» с готовностью закивал.
Эльвэнильдо не знал, что и подумать. С одной стороны, непохоже, чтобы человек мог так хорошо и так долго притворяться. Вероятно, он и в самом деле ненормальный. А с другой стороны…
Случалось, случалось Эльвэнильдо наблюдать за пленными на ролевых играх. Ребята очень быстро входят в такие роли и опускаются по полной программе. Даже странно. По жизни человек диссертацию писать собирается или там курсовую работу делает про гордых норманнов, а по игре ходит с цепью на шее и пресмыкается. Один изображал, например, пленного дракона. Его водили на собачьем поводке, причем он рычал на окружающих и ластился к Повелителю Драконов. Фотографии даже остались.
Вообще же мазохистов, как выяснилось, устрашающе много. Нормальному здоровому садисту просто раздолье в этом краю непуганых мазохистов. Что и доказали некоторые эпизоды, происходившие в орочьих пыточных камерах Ангбанда. Орки — это очень-очень-очень плохие, без всякой романтики. Главные Гады, по большому счету. Играть их интересно, потому что можно мучить эльфиков. А эльфики очень охотно мучаются.
В башнях Ангбанда не переводились военнопленные и приходящие за ними. Эльфы оказывались в камерах с завидной регулярностью, причем «научный анализ», произведенный не без злого шутовства, выявил четыре основные причины их появления.
Чаще всего эльф приходил к злодеям за кем-либо из своих друзей или господ, дабы облегчить его страдания или вообще освободить. Таковых вынуждали приносить клятву верности Мелькору (Главному Гаду номер Один), а в случае отказа — гнали на работу. Носить воду для всех пленных эльфы, как это ни смешно покажется на первый взгляд, отказывались: «пожизненный» эльф работать очень не любит.
Иные являлись, дабы поговорить с Гадами о любви и красоте. Даже так: о Любви и Красоте. Речи их сводились к тому, что Мелькор и его слуги страшно искажены и им следует немедленно покончить жизнь самоубийством. Что касается Любви, то оркам этого все равно не понять, поскольку сие — не для них. После этого новый пленник вдруг приходил в себя и начинал задумываться о собственной судьбе. Тут-то его и начинали пытать…