Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан (Груссе) - страница 175

После того, как Си-ся было сведено к вассальной зависимости, Чингиз-хан повернулся против Джурджитского царства, то есть против тунгусов северного Китая, так называемой Цинской империи. Мы видели огромную территорию этого государства, которое охватывало Маньчжурию и северный Китай: Хань и Хуай с главной столицей, Пекином, и второстепенными столицами, Татин в Жело-ле, Лю-йан, Татон в Шанси, и Кайфонфу в Хунани. Мы также видели, что Чингиз-хан, в молодости, вместе с Кереитами, воевал в счет двора Пекина против Татар. Поэтому он был клиентом, вассалом Цинов, которые платили ему как наемнику и наградили его за заслуги скромным китайским титулом. Но Цинский царь Матаку (1189-1208 гг.), который мог бы напомнить ему об этой вассальской связи, тем временем умер. Чингиз-хан воспользовался приходом к власти его преемника Чонхея (1209-1213 гг.), чтобы с презрением нарушить верность. Цинский посланник хотел, чтобы Чингиз-хан, как вассал, на коленях встретил извещение о восшествии на престол своего хозяина. Завоеватель вспылил: «Достоин ли такой глупец как Чонхей царского престола и должен ли я позориться перед ним?» и он «плюнул в сторону юга». Чонхей и в самом деле был неудачником, без авторитета, без престижа, неспособный, игрушка в руках его собственных генералов. В данном случае, как это произошло в хорезмийской империи, сильный повелитель, каким был Чингиз-хан, имел шанс, что перед ним оказались жалкие или сверх меры хвастливые противники.

Северные границы Великой Стены со стороны Монголии на севере провинции Шаньси охранялись союзными тюрками в пользу цинов, Тюрками Онгютами, которые проповедовали несгорианское христианство. [523]

Мы знаем, что в противоборстве между монгольскими племенами предводитель онгютов Алакуш тегин, начиная с 1204 г., встал на сторону Чингиз-хана. Преданность династии Алакуша была весьма эффективной в борьбе Завоевателя против Цинов, что помогло ему открыть ворота вторжения, когда онгюты сделали для него доступными приграничные подступы, которые они охраняли (1211).Чингиз-хан отблагодарил онгютов, выдав одну из своих дочерей – Алагай баки за Пояохо, сына Алакуша. [524]

Чингиз-хан превратил борьбу монголов против цинов в национальную войну. [525]

В торжественной обстановке он обратился к Тенгри, вспомнив бывших монгольских ханов, посаженных на кол и пригвожденных джурджитами к деревянным козлам. «О, Вечное Небо! Я еще недостаточно вооружен, чтобы отомстить за пролитую кровь моих близких, братьев моего отца Окинбаркаки и Амбагая, которых цины подлым образом умертвили. Если ты одобряешь меня, окажи мне помощь свыше!» В то же время Чингиз-хан представлял себя, как мститель за бывших правителей Пекина, киданей, когда-то ограбленных цинами. В свою очередь кидане с рвением встали на сторону Чингиз-хана. Один из принцев – Юлю Лиуко из последнего царского клана Юелю, возглавил мятеж в пользу Чингиз-хана в бывшей стране киданей Люохо (юго-запад Маньчжурии) (1212). Мы знаем, что кидане говорили на монгольском языке. Безусловно, между ними и Чингиз-ханом установилась расовая солидарность в борьбе против тунгусской династии Пекина. Чингиз-хан принял клятву верности от Юелю Лиуко и послал ему в помощь армию под командованием найона Джебе. В январе 1213 года Джебе помог Лиуко отнять Лиюань у цинов и сделал его «правителем Люо» в бывшем царстве его предков, поставив его под сюзеренитет монголов. До самой своей смерти (1220), этот потомок бывших правителей киданей проявил себя самым преданным вассалом монгольского императора. Границы цинов, таким образом, оказались разорванными, как на северо-востоке, так и на северо-западе, как со стороны киданей, так и со стороны монголов.