Он не слышал звука шагов впереди или за поворотом. Под подошвами ботинок хрустели мелкие камешки и косточки, обтянутые полуистлевшими шкурками. Крысы, мыши или еще кто‑то, видимо, селились здесь годами, если не веками.
Куда мог вывести этот петляющий коридор, больше похожий на вентиляционную шахту? Не упрется ли он в тупик? Не воспользуется ли Малфой одному ему ведомым рычагом, чтобы открыть боковой проход и ускользнуть? Не окажется ли он в подземельях?
Спустя несколько минут упорного продвижения вперед мысль о подземелье прочно засела у Гарри в голове. Уклон пола становился все ощутимее, и стали попадаться полуразрушенные лестницы со скользкими, покрытыми все той же жирной паутиной ступеньками из выщербленных, рассыпавшихся от времени камней. Гарри с них не сходил, а, скорее, съезжал, отвешивая приглушенные комментарии и не стесняясь в выражениях. Совсем худо стало, когда коридор оборвался за очередным поворотом и ухнул в черный колодец. Гарри, уже занесший ногу для нового шага, отпрянул, стукнувшись плечом об угол, и застонал от досады и боли. Склонился над колодцем, подсвечивая себе палочкой.
Первым, что он увидел, была лестница. Вернее то, что от нее сохранилось за столетия. Колодец уходил не строго вниз, а немного под уклон вправо, и убогие остатки ступенек тянулись как раз по этой пологой стороне.
— И я должен туда лезть? — пробормотал Гарри, соскребая со лба обрывки паутины, морщась и чувствуя, как его охватывает паника. Он не мог представить, чтобы Малфой только что прошел этим путем. Это же Малфой — трусливый, изнеженный. Он, конечно, родился в этом доме и по определению должен знать выверты здешней архитектуры, но коридором, если судить по его состоянию, уже много лет никто не пользовался! Разыгравшееся воображение услужливо нарисовало Гарри картину маслом: как он скатывается в черный колодец, прыгая задом по ступенькам и окончательно отбивая себе все кости, где‑нибудь футов через десять колодец петляет, а то и вовсе оканчивается тупиком, и Гарри Поттер, герой волшебного мира, навеки остается лежать колбаской в этой… архитектурной дудке! Тушите свет.
Глубоко вздохнув, Гарри опустился на колени, нагнулся над колодцем так низко, как позволяли трещащие от боли ребра, и вытянул руку со светящейся палочкой.
И увидел просвет.
Не черный круг очередного прохода, не стенку на повороте, а самый настоящий просвет! Сощурился, сморщился, боясь, как бы очки не слетели с носа и не канули в небытие, вгляделся внимательно, насколько позволяли слезящиеся от пыли глаза. В конце колодца действительно мерцал оранжевый огонек.