Он снова посмотрел на Эванс, сидящую впереди него и тоже занятую расчетами. Как раз в этот момент она обернулась, и их взгляды встретились.
«Интересно, много Снейп уже сделал? Как бы не отстать!»
Северус фыркнул, приподняв бровь. На лице Эванс мелькнула улыбка, и гриффиндорка быстро отвернулась.
«Черт, опять сбился!» — понял Северус.
***
— Знаешь, что сказал Слагхорн? — хрипловатым голосом спросил Лэнс, не выпуская Северуса из объятий.
Северус знал, поэтому без лишних слов потянулся к губам Лэнса. Довольно долго они не могли произнести ни слова, слившись в поцелуе, — сердце у Северуса билось как бешеное, кожа горела. Наконец Лэнс отпустил его и сказал еще более хрипло:
— Не здесь… пойдем в комнату…
Он взмахнул волшебной палочкой и открыл дверь.
— Слагхорн сказал, чтобы я был с тобой поласковее! — не удержался Лэнс. — Забавно, правда? Да… «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»!
— Что? — переспросил Северус, заходя в комнату вслед за Лэнсом. — Он же Гораций, а не Горацио!
Закрыв за ними дверь, Лэнс подошел к Северусу и начал снимать с него мантию.
— Не обращай внимания, — выдохнул он. — Это «Гамлет».
— А кто это — Гамлет? — поинтересовался Северус, помогая Лэнсу освободить себя от черных складок ткани. Где‑то он уже слышал это имя… — Волшебник?
Вопрос явно поставил Лэнса в тупик.
— Не знаю… Но отец его точно был волшебником, потому что после смерти стал привидением. Гамлет был принцем…
— Полукровкой? — с любопытством спросил Северус.
— Северус, ты можешь хоть минуту помолчать? — взмолился Лэнс. — У меня и так голова раскалывается после этих семикурсников! Прюэтты сцепились с Уилксом и Розье, и дело едва не дошло до магической дуэли! Оставь в покое Гамлета и…
— Напряженность увеличилась? Этого и следовало ожидать. — Северус вовсе не собирался всерьез обсуждать педагогические тонкости в условиях обострившейся общественно–политической ситуации, но он вдруг ощутил жгучее желание поддразнить Лэнса. — Знаете, мне всегда казалось…
Однако профессор Лэнс так и не дал Северусу возможности поделиться своими соображениями на этот счет.
Глава 29. О звездах и плюшках
Северус проснулся глубокой ночью, сам не понимая, что его разбудило. Должно быть, приснилось что‑то… нет, не кошмар, но сон был каким‑то неприятным. Не открывая глаз, он попытался вспомнить, что же ему приснилось, и по возможности выбросить это из головы, но его попытки оказались тщетны. От сна осталось только ощущение — давящее, тяжелое, неприятное. Скорее всего, снова уснуть ему теперь удастся нескоро.