В последующие дни все вспоминалось как‑то смутно. И дело было не в выпитом виски, а в том, что… утратив способность логически мыслить, он даже перестал волноваться: все происходящее стало казаться каким‑то странным сном. Эйлин сбивчиво пыталась предупредить, что ему угрожает опасность, а он вдруг предложил ей руку и сердце. Бедная девушка была словно громом поражена. Переспросила. Потом вдруг стала отказываться. А потом согласилась. Она объясняла позднее, что надеялась его уберечь от мести родителей — что‑то про магическое законодательство, которое защищает магглов–членов семей волшебников… Самое же смешное заключалось в том, что она ему действительно нравилась, несмотря на все, что он узнал. В январе они сыграли свадьбу. Когда об этом напечатали в их газете, Тобиас заметил, что Эйлин вздохнула с облегчением — видимо, она решила, что опасность миновала. А зря…
***
Тобиас встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Северус к этому времени допил чай, и, важно кивнув отцу и матери, отправился к себе наверх, всем своим видом выражая чувство собственного достоинства и превосходства. Тобиас хмыкнул и перевел глаза на жену. Та попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой‑то вымученной. Тобиасу внезапно стало горько, и что‑то заныло с левой стороны груди. Эта изможденная женщина, которую он так и не сумел сделать счастливой (хотя его ли в этом вина?), и этот проклятый мальчишка — вот и все, что у него было в этой жизни.
Глава 2. Учебный год начался
Было без четверти одиннадцать, когда худой невысокий черноволосый подросток вошел на платформу. Всюду, как обычно, царило оживление — мамы обнимали своих детей, на ходу давая им десятки необходимых наставлений и беря с них обещание писать как можно чаще; маленькие братишки и сестренки дергали старших за черные полы мантий, упрашивая взять их с собой… Черные, рыжие, трехцветные кошки восседали на плечах владелиц; белые, серые, коричневые совы трепыхались в клетках; мальчишки появлялись на платформах и их чемоданы весело подпрыгивали на тележках…
— Ремус! Но ты же обещал смастерить кораблик, который бы плавал по воздуху!
Студент в потертых джинсах опустился на одно колено и положил обе руки на плечи брату, который держал за руку малыша. Тот разглядывал прутья стоявшей рядом совиной клетки, обитательница которой с философским спокойствием ожидала момента, когда ей, наконец, будет предоставлена свобода.
— Я помню, я пришлю его тебе в конце недели. А ты, Гай, обещай мне, что будешь вести себя хорошо, слушаться маму с папой и приглядывать за Фабием и Флорианом… Не подведи меня, ты остаешься за старшего брата!