2
Да, кто ее не любит! Андрею казалось, что вот только теперь, когда никто не мог сказать с уверенностью, что и завтра он снова увидит и восход и закат солнца, каждый человек по-настоящему понял, как дорога для него жизнь, какими крепкими узами он связан с ней. Кто это сказал, что на войне притупляются чувства! Сколько бы Андрей ни размышлял над этим, он все больше и больше приходил к выводу: чувства не только не притупляются, наоборот, в них раскрываются самые лучшие черточки, делающие человека красивее. С какой, например, любовью, настоящей материнской заботой летчики относятся к механикам, сколько дружеского тепла в отношениях механиков к своим командирам!..
Пилотов транспортных самолетов «ЛИ-2» в воздушной армии называли одним словом: «ночники». Летчики-истребители, бомбардировщики, штурмовики почти никогда не видели их на аэродроме — ночью полк работал, днем у машин суетились только инженеры, техники, мотористы. Пилоты прилетали на заре, наскоро завтракали и, валясь с ног от усталости, шли спать. Воздух дрожал от гула моторов, земля дрожала от взрывов бомб, а механики входили в землянки на цыпочках, чтобы не разбудить своих командиров. Перед вечером из штаба полка приходил посыльный: пилотов вызывали для получения очередного задания. Обычно в это время у входа в землянку сидели механики, густо дымя махрой, шепотом переговаривались. Какими-то никому неведомыми путями они уже знали: сегодня лейтенант Степной повезет тол партизанам Белоруссии… Лейтенант Безденежный вылетает под Киев с группой парашютистов-подрывников… Капитан Булгаков получит задание на вылет к тарнопольским партизанам…
Машины стояли уже в полной готовности, и у механиков были свободные полчаса. Они сидели, разговаривали и… сторожили сон своих командиров. Вот подошел посыльный из штаба. Все, как по команде, отворачивают рукава комбинезонов и смотрят на часы: шестнадцать сорок пять. Пилоты могут спать еще пятнадцать минут. Посыльный говорит:
Приказано командирам кораблей срочно явиться в штаб.
Механики продолжают беседу, только дым от самокруток и трубок становится гуще. Посыльного не замечают. Он хочет пройти мимо механиков в землянку, но кто-то останавливает его рукой:
Чего толкаешь? Не видишь, люди сидят…
Никого я не толкаю. Мне надо вызвать летчиков в штаб…
Чшш! Чего кричишь? Нельзя потише, что ли? Сначала на часы погляди.
Посыльный смотрит на часы: шестнадцать пятьдесят. Он знает, что его пустят в землянку только в семнадцать. Ни секундой раньше. Ему остается присесть рядом с механиками, послушать, о чем они говорят. Интересно ведь, черт возьми, посидеть с людьми, которых так же, как летчиков, называют таинственным именем — «ночники». Может быть, сейчас кто-нибудь расскажет о полете в глубокий тыл врага, о воздушной схватке, о ночных голубых дорогах… Посыльный достает из кармана пачку «Казбека», угощает. Ого, «Казбек» — это здорово! Такие папиросы курят только генералы да посыльные. Через мгновение пачка оказывается пустой, во рту у каждого — папироса, в кармане у каждого — две («командир встанет, отдам»).