Салака паршивая! Все равно найду
Вдали мерцало зарево: там, в порту, его друзья заканчивали работу. В эфир неслись слова команды: «Голуби, голуби, собраться в квадрат восемь! Идем домой!» Домой? Нет, он не пойдет домой, пока не отправит на дно исчезнувший корабль. Он найдет его. У штурмана есть еще один «факел», ночь должна отступить…
Штурман, «факел»!
Ночь отступила. Снова на дне моря зажегся костер. Пенная дорога за кормой буксира горела, извиваясь, как змея. Мачты корабля качались на волнах, форштевень бурлил красноватую воду.
А, салака!
Яков ввел машину в пикирование, дернул рычаг. Взрыв, в буксир полетела бомба. Хорошо! Бушприт, как щепка, пронесся через весь корабль и свалился за кормой. Рухнула мачта, взрывной волной смяло капитанский мостик и трубу. На палубе вспыхнуло пламя. Матросы бегали от борта к борту, падали, бросались в море.
Яша развернул машину и шел теперь к буксиру на встречном курсе. Все ближе и ближе горящий корабль. Пилот открыл огонь из всех пулеметов и пушек. Буксир беспомощно остановился, медленно кренясь левым бортом к морю. Волна лизнула палубу, смыла несколько трупов. «Факел» догорал, костер в глубине гас, темнел. И когда бледно мигнули последние искры, море сомкнулось над кораблем. А в эфир все настойчивее неслись слова: «Голуби, голуби, собраться в квадрат восемь!..»
1
Может быть, кусок колбасы, хлеб да несколько глотков воды, которые бандит Войтковский отдал Андрею, решили судьбу летчика: он медленно, но верно поправлялся. Боли в голове почти прошли. Андрей уже вставал на ноги, тихонько прохаживался по камере. Польский разведчик Януш радовался, как ребенок.
Бардзо добже, Андрей! — говорил он, видя, как бледность и желтизна постепенно сходят с лица Андрея. — Скоро совсем будет хорошо.
Скоро совсем всех повесят, пся крев, — невесело ухмылялся пан Войтковский. — Рано радуешься, Януш. Лучше бы…
Что «лучше бы» — пан Войтковский никогда не говорил. Он посматривал на решетку, и все понимали: бандит думает о побеге. Как он мечтает его осуществить, никто не знал — решетки были толстые, камера находилась на втором этаже, и стена за окном уходила в глубокий овраг. Несколько рядов колючей проволоки. На башенках дежурили часовые с пулеметами.
…Ночью послышался глухой стук из соседней камеры. Януш ползком пробрался к стене, прислушался. Удары доносились будто из-под земли: «Тук-тук… Тук-тук- тук… Тук-тук…» Разведчик хорошо знал код, но сейчас ничего не мог понять. «Наверно, код зашифрованный», — подумал Януш. Он разбудил Войтковского, прошептал ему на ухо: