Не став отыскивать второго «мессера», Райтман развернул самолет на сто восемьдесят градусов и повел его к аэродрому. Штурман наблюдал, как «лавочкины» гонят «мессера» в сторону. Никто не видел вынырнувшего из беловатого облака самолета с коричневым крестом на фюзеляже, никто из них не заметил, как этот самолет пристроился сзади них, и немец не спеша подворачивал хищный нос своего истребителя, ловя в прицел кабину летчика. Только тогда, когда с земли по радио крикнули: «Месс» над вами!», Райтман понял свою ошибку. Но было уже поздно. Трасса прошила руль поворота, вспыхнул правый мотор, Яша взглянул на высотомер: шестьсот метров.
Прыгай, штурман! — крикнул он исступленно и оглянулся на стрелка.
Голова Паши Кузнецова была склонена на грудь, из затылка хлестала кровь. Увидев, как мелькнул парашют штурмана, Яков толчком оторвался от сиденья и, задохнувшись дымом, бросился вниз…
2
На запад, на запад…
Еще утром аэродром находился в десяти километрах от передовой, а к вечеру уже не слышно было даже орудийной пальбы. И снова полк уходил вперед, оставив на старом месте невысокий холмик со скромным деревянным обелиском: «Здесь похоронен комсомолец стрелок-радист Паша Кузнецов, павший в боях за советскую Родину». И рядом с обелиском — закопченный винт от сгоревшей машины.
Райтман ходил по аэродрому, с завистью поглядывая на готовившиеся к вылету экипажи. Суетились механики, заправляли пулеметные ленты стрелки, летчики и штурманы прокладывали на картах маршруты. Жизнь шла своим порядком, как будто ничего не случилось, только летчики при приближении Яши внезапно вскакивали с мест и лезли в кабины, будто их там ждало срочное дело. Он понимал: не принято было говорить о потерях, и о чем же еще говорить с человеком, который остался без машины и его друг вон там лежит под серым обелиском?
Сочувствовать? Утешать? Этого не любили летчики. Предложить сесть в свой самолет вместо штурмана? Но штурман — друг, его нельзя обидеть, тяжело видеть его полные тоски глаза, когда он будет провожать улетающий самолет…
Нечмирев уже залез на крыло, когда Райтман подошел к самолету.
Прячешься, салака? — зло спросил Яков.
Нечмирев смутился, спрыгнул на землю.
А, Яша! — Он протянул другу руку. — Привет.
Мы уже сто раз сегодня виделись! — Он положил планшет на плоскость, вытащил из кармана папиросы — Кури.
Нечмирев закурил, постоял немного молча и вдруг сказал:
Яша, кажется, я помогу тебе.
Устроиться шофером на полуторку?
А ты не смейся, миллион чертей! Если Нечмирев обещает помочь, так он поможет. Летать хочешь?