Давай-ка закурим… Механик, как в полусне, идет на пустую стоянку, идет, тяжело волоча свинцовые ноги. Медленно опускается на чехлы, с трудом свертывает цигарку, и горький дымок уносится к небу, к чужому небу, которое не вернет друга. Долго, очень долго сидит одинокий, убитый горем человек, и никто ни на секунду не подойдет к механику: горе — не радость, его не выплеснешь со словами, не растворишь в сочувствии. И знают все: подойдешь к человеку, скажешь что-нибудь, а он взглянет пустыми глазами и только бросит: «Уйди!»
Мир для него сейчас — он сам и его неутешная тоска. Больше нет никого, больше нет ничего. Механик будет сидеть на чехлах до первых звезд, прислушиваясь к небу, без надежды, без радости. Потом встанет, зайдет за капонир, упадет на землю и глухо застонет. Мужские слезы спазмой сдавят горло, негнущиеся пальцы взроют сухую землю, и голос, полный душевных мук, будет звать всю долгую ночь: «Командир!.. Командир!..»
Эскадрилья «ПЕ-2» возвращалась с задания. Истребители прикрытия сделали круг над аэродромом, наблюдая за посадкой, и легли на курс к своей площадке. Два самолета заруливали на стоянку, третий садился, четвертый делал последний разворот. И в это время из высокого серого облака вырвались два «мессершмитта». Полковник Ардатов крикнул в микрофон уходящим «Лавочкиным»:
Ястребы, ястребы, вернитесь! В воздухе «мессеры».
И Якову Райтману, выводящему машину из разворота:
Голубь, голубь, осторожней, тебя атакуют!
Пилот увидел мелькнувшую тень, почувствовал, как вздрогнула машина от обрушившихся на ее плоскость пуль.
Стрелок, нас атакуют! — закричал он и оглянулся: стрелок сползал с турели с закрытыми глазами. Яша рванул штурвал на себя, машина полезла вверх, и штурман послал очередь вслед истребителю. «Мессер» качнул крыльями, сделал боевой разворот и скрылся. «Сейчас опять атакует, — подумал с тревогой Райтман. — Попробую уйти в облако. Может быть, успеют вернуться «лавочкины». Он с надеждой смотрел на восток, куда ушли истребители, но ничего не видел. Облако, беловатое, пушистое, как вата, висело далеко в стороне, и Яша направил к нему машину. «Только бы успеть», — думал он.
Командир, «месс» на хвосте! — вдруг крикнул в шлемофон штурман.
Для того чтобы оглянуться назад, нужна всего одна секунда. Но если бы Яков оглянулся, это была бы последняя секунда в его жизни. «Месс» на хвосте — это значит, что враг уже поймал тебя в прицельную сетку и положил палец на гашетку. Сейчас длинная трасса прошьет насквозь плоскость, взорвется бак и самолет факелом рухнет вниз. Нет, Яша не стал оглядываться. Он рванул машину влево, и в тот же миг «мессер», как стрела, пронесся мимо.