1
Свежий ветер шевелил темные листья акаций и кленов, ночная фиалка пьянила голову. Внизу шумело море. Отсюда его не было видно, но Андрею казалось, что он чувствует на своем лице капельки холодных, чуть солоноватых брызг. А вверху — тысячи тысяч звезд, лукаво подмигивающих и морю и Андрею. Тонкий серп луны похож на запятую, обсыпанную фосфором…
Андрей отошел от дверей клуба, стал в тень, закурил. Мимо пробежали два мальчугана и уселись на скамью под матовым фонарем.
А как он огонь глотнул, видал? — спросил один. — Я думал, из ноздрей дым пойдет.
Огонь — что, — перебил другой. — Как он взял у Андрея Иваныча часы, положил на наковальню, и — хлоп! Андрей Иваныч и глаза зажмурил. Я рядом с ним сидел. Знаешь, как он сказал? «Иллизинист чертов, этот Андр Юшка Степ-ын Ой, вот он кто!»
Андрей улыбнулся и посмотрел на двери клуба. Оттуда выходили Игнат Морев и Лиза Колосова — его друзья.
Увидев Андрея, Игнат воскликнул:
Вот наш факир, да будут вечно сиять над его черномазой физиономией лучи немеркнущей славы!
Лиза засмеялась и, подойдя к Андрею, взяла его под руку.
К морю? — спросила она.
К морю, Лиза.
Андрей увидел, как из клуба вышли лепщица Ольга Хрусталева и инженер стройки Насонов. Ольга остановилась, ища кого-то глазами. «Наверно, Игната, — подумал Андрей. — Сказать, ему?» Но Лиза потянула его за руку:
Пошли, Андрей.
Чем ближе они подходили к морю, тем сильнее чувствовалось его ровное, спокойное дыхание. В стороне, за небольшим мыском, на песке лежали перевернутые вверх днищами рыбачьи баркасы. В темноте они были похожи на распухших мертвых дельфинов. Словно огромной силы шторм выбросил их на берег. Волна снова ушла гулять на просторе, а они остались лежать, безжизненные, мертвые, забытые морем.
На рейде покачивалась небольшая двухмачтовая шхуна, и полуспущенный кливер трепыхался на слабом ветру.
Сядем, — предложила Лиза.
Они сели на теплый еще песок, Андрей закурил, и огонек папиросы осветил его печальное лицо.
Поговорим, — предложил Андрей. — Начинай, Бледнолицый.
Игнат посмотрел в сторону высокого маяка, из окна которого далеко в море уходил мощный луч. Свет выхватывал из темноты плавные волны, и казалось, что к морю, к самому горизонту, убегает холмистая дорога. Она становилась все уже и уже, и вот чуть заметная тропка исчезает вдали, словно заплутавшись, в густой, нависшей над морем мгле.