Не думаю, а знаю точно, Яша, что Нечмирев был бы сейчас там, где есть: на южной трибуне стадиона.
Это ж почему?
Потому, что ты плохо знаешь Никиту Безденежного. Помнишь, что ты говорил на прошлом комсомольском собрании?
Ни черта не помню.
А я помню. Ты говорил, что комсомолец Безденежный последнее время оторвался от группы и вовремя самоподготовки проводит часы черт знает где и черт знает с кем, а по аэронавигации у него тройка. Говорил, Яша? Говорил. Так, думаешь, Никита Безденежный простит тебе это? Ого, не такой Никита!.. Знаешь, какой Никита?
Яша с удивлением смотрел на Бузько. Глаза у Оськи теперь не смеялись, не щурились, а смотрели зло и ненавидяще, будто перед ним стоял не Яша Райтман, а какой-нибудь его давний недруг.
Если хочешь знать, Яша, — продолжал Оська, — так я скажу, что говорил о тебе старшина. Сказать?
Дело твое, — пожал плечами Яша. — Мне-то не очень интересно, что обо мне болтают.
Если тебе не очень интересно, я могу и не говорить.
Бузько сделал вид, что хочет уходить, но Яша сразу же остановил его:
Нет, ты все-таки скажи, Оська.
Собственно говоря, — Оська покосился на дверь, — Никита говорил о тебе не очень много. Он говорил так: «Сам не знаю почему, но ненавижу я этого… Яшу. Рано или поздно, я все равно выживу его из училища…»
Он помолчал, глядя на Яшу, и добавил:
Я ведь давно знаю Никиту, Яша. Он и раньше был вот таким… нехорошим человеком. И уж если он что-нибудь пообещал, то будь уверен…
Яша покраснел и сжал кулаки. Этот порыв негодования не укрылся от Оськи.
— Но я тебе по-дружески скажу, Яша, — быстро проговорил он, — как надо держать себя с Никитой, чтобы не ты, а он полетел из училища. Ты знаешь, кто такой Никита? Не знаешь? Никита — это первоклассный жулик, бандит, а не будущий летчик…
Торопясь и поминутно оглядываясь по сторонам, Оська рассказал Яше о прошлом Никиты. Без зазрения совести сгущая краски, он рисовал перед Яшей картины из жизни Никиты, и одна картина была омерзительней другой. Выходило, что хуже человека, чем Никита Безденежный, нет на всем белом свете.
Яша слушал, не перебивая, только поеживаясь, словно от озноба.
Вот так, Яша, — прошептал в заключение Оська. — Стоит тебе на собрании рассказать это все, и Никита скиснет. Уж я его знаю. Он будет ходить как в воду опущенный, а потом и совсем сбежит.
Яша молчал.
Ну что, Яша? Расскажешь об этом на собрании?
Слушай, Оська, ты все это не выдумал?
Могу дать честное комсомольское слово, что не сказал ни одного лишнего слова!
Яша подошел к окну и долго смотрел в него, не проронив ни звука.
Потом вернулся к Оське и проговорил: