За телемонитором висела в пустоте полка с книгами, причем книг было значительно больше, чем видеодисков. Рядом стоял небольшой мольберт с наброшенной поверх него широкой полосой белой материи.
– Хотя я и не имею чести знать вас, но тем не менее рад вас видеть, господа, – приветливо, как старым знакомым, улыбнулся инспекторам заключенный. – Гости у меня бывают нечасто. Прошу вас, присаживайтесь.
Он сделал приглашающий жест рукой, как будто указывая на несуществующие кресла.
– Павел Марин? – сделав шаг вперед, строго официальным голосом осведомился Малявин.
– А вы рассчитывали встретить здесь кого-то другого? – едва заметно улыбнулся заключенный.
– Инспекторы Департамента контроля за временем Малявин и Фрост, – Малявин протянул Марину свое служебное удостоверение. – Отдел искусств.
– И чему же я обязан вашим визитом? – спросил заключенный, даже не взглянув на удостоверение.
Фрост, отставив руку назад, попытался нащупать невидимую опору, которая в зоне безвременья сама собой появлялась именно там и тогда, когда возникала необходимость в ней.
– Смелее, молодой человек, – подбодрил его Марин. – Рукой вы ничего не найдете. Полностью положитесь на свои драгоценные ягодицы.
Фрост резко опустился вниз и почувствовал, что сидит на ровной, в меру податливой горизонтальной поверхности. Откинувшись назад, он прижался спиной к невидимой спинке.
– Интереснейшее место, – сказал, поведя руками по сторонам, Марин. – Я здесь уже не в первый раз, но все время открываю для себя что-то новое.
Малявин подошел к телемонитору и провел кончиками пальцев по его верхней горизонтальной поверхности, на которой не было даже следов пыли.
– Новости смотрите, Марин? – повернув голову в сторону заключенного, спросил он.
– Нет, – равнодушно покачал головой тот. – Дома, бывало, иногда смотрел... Между делом, за едой... А сейчас не испытываю абсолютно никакого интереса. Я заказываю только видеодиски с фильмами. Да и то старые, хорошо знакомые, чтобы не увидеть вдруг какую-нибудь несусветную чушь или, прости господи, похабщину... Чего я совершенно не переношу, так это бездарности и пошлости.
– Значит, и про Ван Гога вам ничего не известно?
– Ван Гог – один из моих любимых художников, – улыбнулся Марин. – Что конкретно вас интересует, инспектор?
– Что вы думаете об этом? – Фрост протянул Марину репродукции семи новых работ художника.
Несколько минут Марин внимательно рассматривал предложенные ему изображения. Как отметил Малявин, особенно долго задержался его взгляд на картине "Нарциссы".
– Имея в распоряжении только репродукции, очень трудно сделать какие-либо конкретные выводы, – Марин вернул фотографии инспектору. – Очень похоже на Ван Гога, но я никогда прежде не встречал эти картины ни в одном из каталогов художника. Поскольку творческое наследие Ван Гога уже давно изучено и аккуратно систематизировано, можно сделать вывод, что вы, скорее всего, имеете дело с искусно выполненными подделками. Хотя следует признать, что если бы картины действительно принадлежали кисти Ван Гога, то могли бы украсить коллекцию любого музея.