Всего лишь земля, всего лишь небо, а меж ними человек, несущий свое имя как исчерпывающее доказательство своего существования.
Скромным, очень осторожным, тихим, терпеливым и упорным молодым человеком, Тройным Матвеем, дослужился он до дембеля и вернулся домой полный решимости добиться своего – стать студентом. А позже – ученым. Историком. Археологом. Ездить по всему белу свету, ночевать в палатках и раскапывать древние города.
Вернулся в мае. Летом снова, с тройным усердием подготовившись, пошел сдавать экзамены – и опять провалился.
В конце августа девяносто первого года он сидел на пыльном подоконнике в подъезде собственного дома. Курил и думал о перспективах.
Курил уже несколько месяцев. Но мама не знала, и он боялся, что она узнает; даром что сыночку сравнялось двадцать два; однажды он обещал, что никогда не начнет курить, и вот – не сдержал слова. Теперь испытывал стыд. Но все равно курил.
В принципе, он неплохо провел последний год. Он был даже, наверное, счастлив. Особенно летом, когда просыпался, подходил к окну и наблюдал со своего двенадцатого этажа, как появляется на востоке, поднимаясь все выше и выше, огромный оранжевый апельсин. Настроение портил только недостаток денег – но Матвей утешал себя тем, что в молодости ни у кого нет денег. Зато есть все остальное.
По крайней мере дважды он чуть не женился.
Несмотря на тройные старания, университет так и не покорился ему. Пришлось искать работу. Сейчас он функционировал в качестве ночного сторожа в соседнем гастрономе. Получал восемьдесят рублей в месяц.
Джинсы «Пирамида» стоили триста.
Втягивая в легкие дым, способствующий успокоению нервов и быстроте мысли, он печально признался себе, что ему надоело долбить твердыню высшего образования. Точнее, надоело тешить себя иллюзиями, что студенческий билет сможет изменить его жизнь к лучшему. Три недели назад он в очередной раз предпринял попытку посетить вступительные экзамены – и поразился царившему в университетских аудиториях запаху детского сада. Пахло сдобным печеньем, сладкой ванилью, яблоками, нежным девичьим потом; взрослый Матвей, небритый, с пачкой трудовых рублей в кармане застиранной джинсовой рубахи, оказался среди натуральных детей.
Он не стал подавать документы, сбежал.
Повсюду рыдали румяные широкоплечие абитуриенты и волоокие полногрудые абитуриентки, недобравшие баллов. Глаза их горели. Для них студенческий билет был единственной целью номер один. Мечтою, рубежом. Задачей, поставленной строгим, но любящим папой. Бурлили нешуточные страсти, переписывались шпаргалки, осуществлялись натуральные истерики. Абитура, сопливая и отважная, жила своею жизнью.