– Угадал. Он у меня к дисциплине приучен. От меня ни на шаг. Что мое – то мое.
– Под каблук попал.
– А что в этом плохого?
– Я не сказал, что это плохо. Как говорила моя вторая жена, лучше под каблуком, чем под кайфом…
– Сколько тебе надо денег?
– Денег?
– Да. Денег.
– Зачем мне твои деньги? У меня свои есть.
– Откуда у тебя, правильного мента, деньги?
– Что значит «откуда»? – обиделся Свинец. – Я тебе не дядя Степа. Я капитан милиции. У меня в одном кармане пистолет, в другом – ксива. Если в одном кармане пистолет, а в другом ксива, то в третьем кармане деньги появляются сами собой. Вон, смотри направо. Видишь табачный ларек?
– И что?
– А то, что, пока мы с тобой разговаривали, к этому ларьку три богатые машины подъезжали. Из этих машин выходили хорошо одетые молодые люди и покупали папиросы. Двое купили «Беломор», третий – «Казбек». Тот, кто взял «Казбек», – бизнесмен, в синем пальто, в голубой рубахе и желтом галстуке, а двое других попроще: уголовничек в кожаном клифте с татуировками на пальцах и бледный паренек с длинными волосами, музыкант или какой-нибудь художник…
– Все, я догадалась. Ты думаешь, они покупали папиросы, чтоб курить траву.
– Естественно. Даю рупь за сто, что травка была минимум в одной машине из трех. Они же как делают все: они сначала к барыге едут, покупают и только потом вспоминают, что нужны папиросы. Минимум одного парня из трех можно было брать. Перевозка наркотических средств. Пять лет общего режима.
– Значит, ты поймал бы их всех и с каждого получил деньги?
Капитан Свинец посуровел:
– Не с каждого. С бизнесмена – обязательно. – Он алчно пошевелил длинными крепкими пальцами душителя. Жест вышел до озноба угрожающим. – Этот бизнесмен, судя по его виду, для того и зарабатывает, чтоб предаваться запретным удовольствиям. Зная, что в случае чего обязательно откупится. Это такая маленькая игра, в которую играем мы оба. Совместное чтение любимых мест из Уголовного кодекса Российской Федерации… А вот с музыканта я бы денег не взял. Пусть себе играет. И с уголовника не взял бы…
– Из жалости?
– Какая, к черту, жалость? Я б его под пресс пустил! Чтоб потом работал не только на себя, но и на меня тоже.
– Злой ты.
– Нет, не злой. Жестокий. Я всегда такой был. Я без мамы вырос.
Вдруг Марина сжала ладонями виски.
– Вспомнила! Слушай, Свинец, я вспомнила! Он сказал не «важный разговор», а «старый вопрос»! Да! Точно! – Она обрадовалась так, словно Матвей уже нашелся. – «Еду разрулить старый вопрос». Так он сказал.
– «Разрулить»? Или «решить»? Ты уверена? – Капитан опять засопел. – Вспомни дословно. Он сказал именно так – «разрулить»? Может быть, «прокачать»? Или «качнуть»? Или «поднять вопрос»? Или наоборот – «снять вопрос»? Может быть, не вопрос, а «рамс»? «Качнуть рамс»? Или «рамсы»?