- Это как закажем.
Они остановились у пивного ларька. Очереди не было. Блинов поставил коробку на какую-то тумбу и заплатил за две кружки. Актер переложил свой парашют в левую руку и, приняв кружку, сдул ватную пену. Серега втянул носом свежий дрожжевой запах...
- Напрасно ты так на Сысоя. Вполне порядочный человек. И не врал. Только привыкли мы: раз в торговле, значит, жулик. Любой взбесится. А жизнь у Сысоя трудная, точно. Это я тебе говорю, человек, знающий эту кухню, как собственный карман... Так что играй ты своего Гамлета. Жизнь не театр, прав Сысой. Это две параллельные линии...
- Противно, понимаешь, — обмяк актер. То ли всхлипывал, то ли всасывал в себя пиво, непонятно. — Столько дряни вокруг, противно.
И опять тон его поставленного голоса заставил вздрогнуть закаленное сердце Сереги Блинова. В него пальцем ткнул паяц, в Серегу.
- Знаешь, что я думаю, артист. Живи сейчас твой Шекспир, он обязательно бы написал сцену «Гамлет у Сысоя».
Актер поперхнулся, уставился покрасневшими глазами в Блинова и захохотал. Пиво шлепалось на асфальт, взрываясь белой угасающей пеной. Блинов оставался серьезен и продолжал пить пиво редкими глубокими глотками.
- Если он хороший писатель и честный человек, то обязательно дописал бы сцену Гамлета у Сысоя, — повторил Блинов. — Иначе — обман!
- В конце Гамлет вызывает на дуэль Сысоя, да?
- У тебя ограниченная фантазия, артист. Здорово тебя в театре натаскали... А жизнь — вот она, в предбаннике Сысоя. Сам видишь, а жмуришься. Профессора к нему шастают, дамочки гордые...
Актер обиделся. Он считал себя человеком прогрессивных убеждений. Это все знали: и в театре, и дома, и в городе. И вдруг его поучают, да кто? Белолицый сытый деляга!
- Гордые, Блинов, к Сысою не стучатся. А такие, как ты...
- Между прочим, я тебя, артист, тоже не в филармонии встретил, верно? — резко перебил Блинов.
- Я хотел сказать, что такие, как ты... — Актер красиво откинул голову, как Овод перед расстрелом.
Блинов уставился голубыми глазами в отважное лицо актера.
- Кстати, вспомнил, где я тебя последний раз видел. На вечерухе у Гиви-стоматолога. Ты песенками нас ублажал. Одна такая — про кота и осла. Дескать, кот свободен, а осел в ярме. Пыжился ты здорово, артист: мол, вот я каков. Бабы млели, даже обо мне впопыхах забыли... Долго тогда ты нам пел. Жрал и пел... А вот как зовут тебя, забыл, извини.
Актер покраснел. Достал платок, утер пухлые губы. Блинов поставил на прилавок кружку с недопитым пивом.
- А то приходи еще, приглашаю. Споешь. Да и пожрешь от пуза задарма.