Завидев Матвеича, она вдруг изрядно захромала и принялась стонать:
— Ой, ой!
— Что случилось, Поля? — заволновался сердобольный старик.
— Ногу подвернула, загоняла меня самодурка, со свету сжить хочет. Ой! — стенала Полина, цепляясь за стены, словно и сил у нее стоять уже не было.
— Да уж, барыня с норовом, — кивнул Матвеич и, подойдя к Полине, предложил:
— А ты обопрись на меня, милая. Я тебя до твоей комнаты отведу.
— Тоже мне царица нашлась! Жду не дождусь, когда она уедет, — согласилась Полина. — А ты меня далеко не веди, можно и в гостиной посидеть. Барина все равно нет.
— Пойдем, пойдем потихонечку.
Полина рукой обвила старика за талию и, пока они шли, нащупала в кармане его ливреи заветный ключ.
— Вот спасибо тебе, — ласково сказала она, когда Матвеич усадил ее на диван в гостиной. — Мне чайку бы, а?
— Принесу, — пообещал тот и ушел.
А Полина, мгновенно забыв про болезнь и опрометью взлетев на второй этаж, открыла дверь в комнату Ольги.
— Все, барыня, выходите!
— Молодец! — похвалила та. — Вернусь — озолочу!
Ольга стремительно сбежала вниз по лестнице. Полина помогла ей надеть шубу, скрывшую ее карнавальный костюм, и бросилась назад в гостиную.
Когда Матвеич принес ей чаю, Полина снова прильнула к ноге, растирая ее и охая. И пока старик помогал ей облегчить «страдания», она незаметно ловко подбросила ключ туда, где он и лежал.
Однако покой в тот вечер ей судьба не даровала. Вскоре в уличную дверь забарабанили. И Матвеич, поспешивший в прихожую, был сметен жандармами, ворвавшимися в дом, едва он открыл дверь.
— Где она? — закричал на Матвеича полковник, руководивший обыском.
— Кто? Что? — забормотал тот и даже икнул с перепугу.
— Это дом барона Корфа? — властно спросил полковник.
— Так точно, — почему-то по-военному отрапортовал Матвеич.
— А госпожа Калиновская где?
— Да я и не знаю такой, — растерялся Матвеич.
— А это кто? — ехидным тоном спросил полковник, указывая на упиравшуюся Полину, которую жандармы волоком вытащили из гостиной.
— Это? — махнул рукой Матвеич. — Полька, крепостная его сиятельства господина барона.
— Полина я, Полина! — закричала та, вырываясь из рук тут же отпустивших ее жандармов.
Полковник недоверчиво посмотрел на нее, а потом сверил то, что видел, с описанием Калиновской, крупным округлым почерком, изложенным на розыскном листке.
— А еще женщины в доме есть? Особенно подозрительные? — обратился он к Полине.
— Есть, а как же! Анька Платонова. Крепостная, а сызмальства как благородная росла, очень подозрительная. Барин ей вольную дал, а теперь еще на бал-маскарад повез.