— И какие же это факты?! — возмутилась Анна. — Что такого совершил мой несчастный муж, чтобы оказаться под таким оскорбительным подозрением?! Ведь, насколько я поняла, его обвиняют в краже и измене! Как это вообще могло произойти? Я говорю не о том, что Владимир действительно сделал то, в чем его обвиняют, а как случилось, что и вы поверили в эту чушь?!
— Не могу утверждать, что поверил, — снова вздохнул Киселев, — но дело это поистине запутанное и непростое…
И он рассказал Анне все, что мог. То есть о встрече, которая должна была состояться неделю назад, и на которую Корф отправился в сопровождении некоего сотрудника III-го Отделения, подобно Толстову, выполнявшему в Париже особые поручения по политической части. И о том, что после той встречи, если она состоялась, никто больше барона Корфа не видел.
Агент же вернулся с разбитым лицом и без саквояжа, который Корф собирался передать ему на той встрече и который, как утверждает агент, он украл. Агент сообщил под присягой, что вместо того, чтобы пойти на встречу, барон Корф завел его в глухой переулок, под предлогом конспирации, и напал на него, избив и отобрав саквояж. А между тем, в саквояже находилась довольно внушительная сумма казенных денег.
— Это… это какая-то чудовищная ложь! — вскричала Анна. — Этого просто не может нить! Владимир не способен на убийство, подлог и предательство!
— Я тоже так полагал… — начал Киселев и замер под гневным взглядом Анны. — Простите, полагаю, ибо по-прежнему считаю барона честнейшим человеком и верным Отечеству воином. Какое-то время я даже подозревал, что все случившееся — кем-то хорошо спланированная акция, дабы втянуть нас в авантюру, способную повлечь за собой крупный политический скандал. Но прошла неделя, и все оставалось тихо, а потом… Потом я должен был представить отчет о произошедшем. В дело вмешались иные силы, и теперь я не властен над ситуацией так, как раньше. А факты — вещь упрямая и безжалостная: Владимир Иванович исчез, деньги пропали, а единственный свидетель утверждает, что все это случилось по вине и умыслу барона Корфа.
— Нет! Нет! — Анна не выдержала и разрыдалась.
— Баронесса, умоляю вас, успокойтесь. — Киселев подошел к ней и, взяв за руку, сердечно пожал ее. — Честно говоря, вы немного опередили события, так как я и сам собирался днями наведаться к вам. Правда, только после того, как будет снято наблюдение с вашего дома. Зная, как барон любит вас и детей, мы были уверены, что рано или поздно он объявится…
— Мы?..
— Поймите, я вынужден так говорить! И так поступать! — не выдержал Киселев и перешел на повышенные тона. — Неужели вы не понимаете, что я — тоже заложник сложившихся обстоятельств и исполняю свой долг? А он велит мне подозревать барона в краже и бегстве. И на этом настаивают из Петербурга, где ваш муж в свое время был замечен и в карточной игре, и в нескольких скандалах с женщинами…