Народное средство подействовало — кучер повеселел, лошадки приободрились. И чем больше коляска удалялась от города, тем фантасмагоричней становилось для Анны ее возвращение. Конечно, это недоразумение, дурная шутка, ошибка! Да, ее и Владимира считали погибшими, но воскресший Иван Иванович — это уж слишком!
Впрочем, некоторая зацепка в этом подозрительном происшествии — Карл Модестович. Негодяй и пройдоха, он всегда крутился близ теплого места, точно чуя, где и чем можно поживиться. Вполне возможно, прослышав о бедственном положении ее семьи, он решил воспользоваться моментом и договорился с каким-то проходимцем составить партию, чтобы ограбить ее семью. Это объяснение представлялось Анне вполне логичным, а главное — возможным. Вот только, почему отец и сестра позволили состояться этой противозаконной сделке? Почему всегда осторожный князь Репнин не помешал самозванцу, а преданный Корфам адвокат поверил в подлинность существования новоявленного Ивана Ивановича? Ведь не мог же старый барон восстать из могилы и подписать тот злосчастный документ!
— Боже мой! — не удержалась Анна от вскрика, и кучер, не поднимая головы, направлявший лошадей с поворота дороги к подъезду в имение, испуганно вздрогнул и потянул на себя поводья, останавливаясь.
Картина, явившаяся их взору, была ужасна и потрясла Анну больше, чем разорение, постигшее ее петербургский дом, — отцовской усадьбы, больше не существовало. Некогда прекрасное здание сгорело, и только мраморные колонны при входе, обугленные и почерневшие, напоминали о нем.
Анна выпрыгнула из коляски и бросилась к дому — она смотрела на пожарище, бывшее когда-то усадьбой и не верила своим глазам. Ее сердце отказывалось принимать увиденное! Вокруг выжженного огнем места царило запустение, надворные постройки были либо сломаны, либо уничтожены пожаром. Флигель для прислуги тоже выгорел дотла, и лишь колодец сиротливо стоял в стороне, как единственный уцелевший свидетель произошедшего. Но, когда Анна подошла к нему, то немедленно почувствовала едкий запах гари, исходившей от бревен колодезного сруба.
— Чего делать-то будем, барыня? — участливо спросил кучер, подходя к Анне.
— Лошадей напои, — тихо велела она и направилась к пепелищу.
Все говорило о том, что несчастье случилось недавно, — еще слишком очевидны были следы огня, и трава не успела прорасти между каменной кладкой фундамента. Но как возник этот пожар? Была ли в том случайность или деяние природной стихии? А быть может, чей-то злой умысел? И пострадал ли только дом, или огонь унес собой и человеческие жизни? Анна медленно переводила взгляд от обрушившихся стропил к мрачно зиявшему отверстию фасадного подъезда. А потом — к истоптанным, смешанным с грязью лужайкам при входе, заброшенному, близ дома выгоревшему саду, который теперь открылся и вызывал щемящую тоску своей беззащитностью.