— Я, конечно, благодарна вам за помощь, — кивнула ему Анна после некоторого молчания: она не знала, как ей относиться к тому, что сказано «бароном» — с одной стороны, он проявил благородство, вызволив ее из сумасшедшего дома, с другой, ничем не дал понять ей, что признает свою узурпацию славного имени Корфов и хотел бы содействовать прояснению истины. — Но зачем неизвестный, о котором вы говорите, делает все это? Как его зовут? И почему вы называете его своим опекуном?
— Его зовут Андрей Платонович Забалуев, — спокойно пояснил молодой человек. — Я вырос в его доме и долгое время полагал, что прихожусь ему сыном, но потом он открыл мне глаза, рассказав, что все это время лишь выполнял волю покойного барона Ивана Ивановича Корфа, воспитывая его незаконнорожденное дитя. И тогда мне многое стало понятно — я всегда чувствовал себя в этом доме чужим, я был другим, и это втайне угнетало меня. И вот, когда правда обнаружилась, опекун сделал все, чтобы помочь мне вернуть свое настоящее имя. Но потом ему откуда-то стало известно о том, что баронесса Корф, супруга моего погибшего брата, жива и возвращается в Россию из-за границы. С того момента Андрей Платонович принялся запугивать меня, он изображал вас в таких ужасных красках, что я невольно поддался на его обман. Можете представить себе, каково было мое искреннее изумление, когда вы оказались совершенно не тем ужасным и невыносимым существом, чей портрет он мне нарисовал. И тогда все внутри меня возмутилось и вскипело! Я бросился к нему, чтобы умолить отказаться от своего плана, но он оставался непреклонен. Он приставил ко мне Карла Модестовича и Полину, приказав следить за мной. Но мне удалось ускользнуть от них, и я приехал в дом Репниных в Петербурге. Но, увы! — злодейство уже свершилось, и вместо вас я увидел в спальной на подушке грустное личико Веры — этого доброго, но совершенно анемичного существа. Разве может ее взгляд сравниться с вашим? И вся она — с вами, в которой столько огня, страсти, столько жизни! Вы вдохновляете меня, я поклоняюсь вам, я готов до конца дней своих обожать вас и выполнять все ваши прихоти, баронесса!
Воскликнув это, молодой человек упал перед Анной на колени и, схватив ее ладони в свои, принялся осыпать их поцелуями, и этот его порыв был столь внезапным, что Анна не смогла тот час же воспротивиться его стремительному натиску. Но, едва лишь «барон» вознамерился покрыть ее руку поцелуями выше от локтя, Анна очнулась и вырвалась из его неожиданных объятий.
— Вы испугались? — вздрогнул «барон». — Простите, мою поспешность, я так неловок. Мне стыдно признаться, но у меня совсем нет опыта в любовных делах. Мой опекун был строг со мной, я почти не знал ласки.