— А это еще что за нелепость! — всплеснула руками Анна. — Да кто такое говорит?
— Так полиция же и доктор наш, Штерн, если помните. Он, когда Петра Михайловича нашли, его осматривал и протокол составил, что убили вашего батюшку, а поскольку виноватым в пожаре княгиня меня объявила, то мне убийство и приписали, сказали — чтобы следы своего злодейства замести. — Никита еще ниже опустил голову, и Анна поняла — он прячет от нее слезы.
— А мне почему никто этого обстоятельства не сказал? — нахмурилась Анна.
— Видать решили, чтобы сердце вам не рвать, ну погиб на пожаре и все тут, — всхлипнул Никита, и от созерцания слабости этого сильного и здорового мужика Анне стало сов сем уж тошно. Она подошла к Никите ближе и погладила несчастного по голове, точно был он ребенком маленьким.
— И как же угораздило тебя так, Никита, а? — вздохнула Анна. — Ты-то почему не помнишь ничего?
— Да не то чтобы ничего, — кивнул Никита, — только если бы я кому другому сказал, мне все равно бы не поверили… Я ведь, Аннушка, уже и с жизнью простился и Татьяне сказал, если паче чаяния повезет, и меня не повесят, то чтобы не ждала меня с каторги. Может я ее, кандальную, конечно, и вынесу, только что с меня потом за мужик да хозяин будет. Тень одна и останется.
— Ты погоди себя хоронить, Никита, — решительным тоном сказала Анна. — Лучше возьми себя в руки и расскажи мне все, что было, и все, что помнишь. Только с начала рассказывай, с того момента, как появился в имении этот Иван Иванович. Я почему-то уверена, что все беды твои, равно, как и мои здесь, от него начались.
— Верно, Анечка, думаешь, верно! — Никита вскочил на ноги и заметался по камере, как дикий зверь, запертый охотниками в клетку. — Знал я, что ты все поймешь, все угадаешь! У тебя сердце чуткое, все про справедливость понимает… Мне ведь как Татьяна сказала, что ты живая объявилась, так я во всех святых и в Господа нашего еще крепче уверовал! Я с неделю назад крест, что у меня был, с себя снял и бабке богомольной, что тут проходила, через решетку кинул. Просил, чтобы свечку за тебя поставила во здравие, не хотел принимать, что нет тебя, что уже не увидимся. Так старуха пообещала, что намолит твое возвращение, — не солгала, значит! Есть еще сила святая, есть и у меня надежда на спасение! И самозванца мы разоблачим!
— Самозванца? Так все-таки это правда? — вскричала Анна и тут же осеклась. — Неужели адвокат мне солгал, и он в сговоре с этим «бароном»?
— Ты о поверенном вашем? — переспросил Никита. — Нет, думаю я, что Викентий Арсеньевич, как и все, — обманутый. Умеет этот гад так к человеку подластиться, так обойти, что любого, в чем хочешь, убедит. И ведь главное — документы-то у него все в порядке! Ни с одной стороны не подступишься.