– То, о чем вы просили, лейтенант. Одежда. Последняя мода, цените. – Книппель довольно улыбнулся, передавая пакеты Свиридову.
– Благодарю.
– Я вот что подумал… – довольно глядя на несколько обескураженного Свиридова, добавил Книппель. – Сделаю вам небольшую поблажку. Я готов принять вас, мальчишку и вашу даму. Правда, это хорошая новость?
– Замечательная.
– Вижу, вы чем-то озабочены, лейтенант. Не буду отнимать у вас время. Понимаю, его и так немного. – Книппель, изобразив радушную улыбку, направился к воротам. Обернулся на ходу:
– До вечера завтрашнего дня, лейтенант. Ни секундой больше.
Сделав еще несколько шагов, остановился в открытом проеме. Повернулся:
– Если у вас что-то не сложится. Или не сумеете. По любым причинам. Пожалейте детей, лейтенант. На том свете вам это зачтется.
Свиридов повернулся и направился к клубу, прижимая к груди большие бумажные пакеты.
– Черное, лейтенант. Платье на девушке должно быть черным, – донесся вслед издевательский крик немца.
– Дурное чувство юмора. – Свиридов, разложив вещи из пакетов на столе, покачал головой и закусил в недоумении нижнюю губу. Терехов, отстраненно наблюдая за занятием лейтенанта, позволил себе легкую усмешку:
– Это не юмор. Это прямое приглашение.
Темой обсуждения для офицеров стало платье, которое передал Книппель. Идеально черное, прямое, с закрытым лифом и короткими рукавами, с единственной красной полосой-вставкой на поясе. Оно не было повседневным, в отличие, скажем, от второго, сиренево-синей расцветки, напоминающего сарафан. И не было выходным, парадным или бальным, ибо те предполагают более изысканный стиль. Платье было траурным.
– Приглашение на похороны?
– Наши, – уточнил Терехов.
Не найдя что еще сказать, Свиридов занялся разбором содержимого другого пакета. Две пары обуви – довольно изящные туфельки и более простые босоножки. Белье. Какие-то простенькие украшения.
– Они вскрыли хранилище.
Свиридов, занятый своими далеко не радостными мыслями, вскинул голову:
– И ты молчишь, капитан? Что там?
– Оружие. То, о котором говорили.
Свиридов, положив коробку с украшениями на стол, пристально посмотрел на Терехова. Уверенность капитана, граничившая с каким-то маниакальным упорством, поражала, а иногда просто выводила из себя. Однако сейчас обращать на это внимание не хотелось. В который раз уже Свиридов убеждался, что за железной непробиваемостью Терехова стоит четкий и точный расчет.
– Они успеют?
Капитан пожал плечами:
– Должны. У них нет другого выхода. Как и у нас, собственно. Мы ведь приглашены на похороны, лейтенант. И дата назначена. – Терехов кивнул на черное платье на столе.