Снова молчание. Видимо, и этот краткий рассказ не удовлетворил моих собеседников.
– Он сказал, что я смешон со своими мыслями. А потом, когда мы подъехали к вашей территории, когда стали видны плакаты… ну, я рассказывал это…
Взглянул на Терехова, но тот сидел, будто воды в рот набрал. Видимо, мне следовало посвятить в детали последних дней моей жизни и остальных бойцов.
– Мы подъехали, и он посчитал, что я заодно с вами. Что в ловушку их завел. Ругаться начал, но мне удалось убедить его… что если уж он такой весь из себя, то пусть не постыдится схватиться с недочеловеком на кулаках. А до этого мы тоже с ним столкнулись, когда я форму не хотел переодевать. В общем, он срубил меня. Грамотненько. Вы не думайте, там, на поляне… я ведь слабее его был, он вообще хороший рукопашник. На голову выше меня.
Я ничуть не кривил душой. Лейтенант был отличным боксером, и шансов у меня в открытом противостоянии с ним практически не было.
– Мне просто убить его надо было. Понимаете? За всю ту хрень, что здесь творится, за то, что я видел в деревнях местных. Не знаю, как вам объяснить… – Мысли путались в голове, пока карие, жгучие глаза кавказца, упорно смотрящего на меня, не подсказали ответ. Я знал его. Но не решался высказать. Что-то мешало мне… Мораль или принципы, оставшиеся от прошлого. Желание не высовываться и быть как все, прятать под маской отстраненности оценку происходящего.
А не послать ли это все к черту? Другой мир – другие правила!
Смирившись с очевидным, я кивнул:
– Да. Это враг был. И я его ненавидел.
Обвел взглядом собравшихся за столом:
– Решайте.
На некоторое время воцарилось молчание. Совершенно неожиданно я заметил, что два окна открыты и в комнате отчетливо пахнет сиренью. Будто бы раздававшиеся ранее звуки моего голоса отпугивали этот аромат и не позволяли его почувствовать.
Первым совершенно неожиданно ответил Свиридов. Посмотрел на меня и уверенно покачал головой:
– Сын за отца не отвечает вроде как. Не я это сказал, но это правильные слова. Так что мне не за что судить тебя и не за что прощать.
Кавказец, еще и не дослушав, рывком поднялся со стула и подошел ко мне. Сверкнул глазами и… с улыбкой хлопнул по плечу. Протянул для рукопожатия открытую ладонь:
– Рустам Диляров.
Машинально я пожал ее. Дождался еще одного ободряющего хлопка и перевел взгляд на Терехова. После не слишком удачного разговора с капитаном я его не то что побаивался, скорее не знал просто, чего от него ждать.
Капитан почувствовал, как от слов Свиридова лицо перекосило недовольство. Секунда, и он снова сумел взять себя в руки. В который раз уже. В который раз лейтенант лезет вперед!