– Бегом на наблюдательный. Смотришь, спускаешься и докладываешь. Гранаты возьми.
Кивнув, красноармеец живо умчался во двор. Диляров, не спуская взгляда с подстреленных немцев, быстро сменил позицию и скрылся за углом дома. Покосился на лежащего в траве Величко:
– Степан! Давай ко мне живо!
Величко пошевелился и повернулся к Дилярову:
– Не могу, товарищ лейтенант. Подстрелили.
– Ах, ты ж черт… – скрипнул зубами осетин. – Сильно?
– В ногу… В плечо точно, – неуверенно отозвался красноармеец.
Хреновое дело. Вдвоем немцев отогнать будет гораздо труднее. Впрочем, сетовать на судьбу лейтенанту было не с руки. Столкнувшись фактически нос к носу с тремя немцами, положили их наглухо, а у себя заимели раненого. Отличный расклад.
– Потерпи… хоть пару минут!
Мог бы и не говорить. Величко, оставаясь на своем месте, худо-бедно прикрывал направление. Затей он сейчас перевязку – сразу выключится из боя. Допустить этого в данный момент было никак нельзя. Красноармеец это прекрасно понимал и о первой помощи даже не заикался.
Сверху, с чердака дома, донеслись звуки ударов. Коздоев настойчиво колотил по дереву, видимо, выбивая трухлявые доски.
– Что там? – нетерпеливо крикнул Диляров, наплевав на всякую маскировку.
– Удирают, лейтенант! Сейчас я их из пулемета причешу!
– Отставить! – одернул подчиненного Диляров. – Сколько их?
– Семь! Семь, лейтенант! Они раненых бросили, со всех ног чешут!
– Спускайся вниз быстрее, – подвел итог Диляров, перекинул автомат через шею и подбежал к Величко: – Давай, Степ, говори, что?
Такое ощущение, будто кто-то рассказал немцам о том, что я остался на чердаке один. Иначе не могу объяснить, отчего они так активизировались. Умом я понимал, что шансов попасть в меня у нападавших немного, однако это слабо помогало. Пули исправно дырявили мое убежище и несколько раз даже пролетали в опасной близости.
Я отвечал на обстрел, правда, делать это мне приходилось практически вслепую. Я заставлял себя на несколько мгновений приподняться над уровнем пола в надежде увидеть противника, затем направлял дуло пулемета в ту сторону и открывал огонь. Ничего сложного, но и эффективности, как я думаю, в моих действиях было немного. Впрочем, через пару минут стало вообще не до того. Немцы открыли шквальный огонь, вследствие чего я вынужден был не просто залечь, но еще и отползти в глубь помещения, утаскивая за собой пулемет. Я понимал, что рискую проворонить атаку, но ничего с собой поделать не мог. Правильность такого решения подтвердилась уже через несколько секунд. Оказавшись в дальнем конце чердака, я смог воспринимать происходящее более объективно, имел больший угол зрения, и мне не составило большого труда определить, что немцы, так сказать, пристрелялись. Большинство попаданий били в крышу над моей бывшей позицией, а некоторые выстрелы и вовсе проходили в опасной близости от импровизированного бруствера, еще недавно охранявшего меня.