Заведующая за каким-то чертом влезла за кассу. Не доверяет, конечно. И закрывать будет сама.
Нина Алексеевна сидела с похоронной мордой.
– Голова болит?
– Живот крутит... Слушай, Анька, ты извини меня, я дура набитая. Думаешь, я не понимаю? Всё я понимаю. Я бы ваще не смогла так, как ты. Подумаешь – не уследила. Да хрен с ней, с этой кассой. Деньги – это ваще мусор. Может, отпуск тебе дать?
– Не надо. – Анна улыбнулась бескровными губами.
– Ну, смотри. Кстати, у тебя, случайно, “но шпы” с собой нету?
Анна помотала головой.
Широкое лицо Нины Алексеевны побелело от напряжения, она прижала руки к правой стороне своего огромного живота.
– Ладно... Пойду я... В кабинет задумчивости... Не скучай тут без меня.
Как только широкая спина начальницы скрылась за белой дверью, Анна спокойно достала коробку и сунула ее под прилавок. У соседней стены миловалась какая-то парочка. Девушка беременна – наверное, молодожены обставляют квартиру. Очередной зассыха-электрик водил заскорузлым черным пальцем по стеклу. Когда ж ты уйдешь, мразь?
Мужик разлепил обметанные губы:
– У вас белорусские розетки есть?
– Сейчас посмотрю.
Анна скользнула под прилавок. Рассовала банкноты по карманам плотных зимних джинсов и так же стремительно вынырнула. Кровь стучала в затылке, лицо горело.
– Девушка, так чо, белорусские розетки есть? А чо это вы такая красная? Отмечали чо-та, да? – он уперся коленом в прилавок и стоял, покачиваясь взад-вперед. Щетина трупными пятнами темнела на его обрюзгших щеках.
У Анны внутри всё закипело:
– По-моему, это вы... отмечали.
– Не слышу?! Так есть белорусские розетки?
– Говна не держим! – внятно произнесла она.
– Так они же у вас... Поял... Уже ухожу... От так всегда. Н-не нравлюсь я красиым женщинам. – он дыхнул на нее капустной вонью и исчез.
Она еле дождалась закрытия магазина. Позвонил на мобильник муж – наврала, что поедет ночевать к матери. На улице было полное безветрие. Тепло, как летом. Она даже не стала застегивать плащ, свободные концы пояса повисли траурными ленточками. На ногах были удобные кроссовки – чтобы ходить по мягкой земле. Облака выплакали всю воду, небо стало темно-фиолетовым, и в нем поблескивали еле заметные точечки звезд. Лужи понемногу подсыхали, тротуар в ярком свете фонарей становился светло-серым. Анна прищурила глаза, и ей показалось, что вокруг лежит ровный тонкий слой снега. Фасады четырехэтажных домов мигали цветными вывесками. В витрине кафе снова сидела та же самая девушка – на том же месте, как будто никуда и не уходила. Анна встретилась с ней взглядом. Девушка указала на свою грудь и что-то сказала, удивленно приподняв брови. Анна прочитала по ее губам: “В чем дело?”