Общался бы я здесь с одним, например, Виктором Федоровичем, было бы легче. А тут еще десяток других, в том числе несколько нерусских (а с такими я вообще почти никогда вот так близко не сталкивался; на рынке разве).
В Коктюбей отправился не зря — он мне понравился. То есть не то чтобы понравился, а — удивил.
Прямые улицы, крепкие избы на высоком фундаменте. Причем избы своеобразные: сначала жилая часть, за ней сразу впритык, но чуть пониже, видимо, сарай или коровник какой-нибудь, потом еще что-то, еще… Постройки напоминали поезд, где каждый последующий вагон все меньше.
— А почему так сделано? — спросил я Надежду Николаевну.
— Традиция. Я же говорила, что жители — потомки поморов. А на Севере так принято. Там ведь метели, да и у нас случаются.
— Интересно. — И я сфотографировал на мобильный один из этих продолговатых домов.
Кстати, въезд в село был закрыт шлагбаумом. Мы оставили жигуль на площадке перед ним. Я хотел спросить, есть ли автомобили у местных (на площадке стояло несколько машин), и если есть, то имеют ли они право въезжать в свой Коктюбей, но передумал, — не стоит представать чересчур любопытным, а следовательно (вполне можно сделать вывод) глуповатым.
Сначала зашли в здание администрации села. Глава оказался типичным — невысокий, плотный, немолодой.
Надежда Николаевна нас познакомила и тут же добавила:
— Михаил Павлович, оставляю гостя на вас, покажите село, а мне пока нужно с Ириной Геннадьевной, — как я догадался, местной культурной начальницей, — поговорить. Счастливо!
— Что ж вам показать, — вздохнул глава с видом человека, которого оторвали от важного дела и бросили на непонятную, но необходимую ерунду. — Пойдемте пройдемся… Достопримечательностей-то у нас немного. Так, живем…
— А чем занимаетесь?
— Традиционно-то у нас тут рыбалка. Потомственные рыбаки. Но сейчас запретили рыбалку. Даже на удочку нельзя. Вот нерест кончается, а лицензию до сих пор не выдали. Хотя научный вылов такой ведется, что промышленному не уступает.
— В смысле научный? — не удержался я от очередного вопроса.
— Ну, дескать, в научных целях… Для исследований… И черпают и черпают под этой маркой, а мы тут, считай, голодом сидим. Мужики бесятся, пьют. Что им делать, если они только рыбачить умеют? В последнее время жены их кормят — у нас ведь хор, “Рыбачки” называется. Не слыхали?
— Надежда Николаевна говорила, но так не слушал.
— У них вроде как сейчас репетиция. Можно заглянуть.
Вошли в большой, с фантазией построенный, но сильно покосившийся от старости клуб.
Сразу в лицо ударил холод. Я даже вздрогнул от такого контраста — на улице почти лето, а в помещении — чуть не минус.