Лайш-ири оставила в покое мех с кумысом, медленно повернулась лицом к хозяину, и, выгнув бровь, удивленно поинтересовалась:
— А что, Дайриза, дочь Цертоя и Жальиз, дочь Максуна не смогли затушить огонь твоего желания?
Вождь вождей похлопал ладонью по кошме, и, дождавшись, пока адгеш-юли опустится на указанное место, зарылся носом в ее волосы:
— Нежность и ласку я оставил для тебя…
…На рассвете следующего дня, ввалившись в Высокую юрту, Алван наткнулся на укоризненный взгляд восседающего на Зеленой кошме эрдэгэ:
— Вождь вождей! Если ты хочешь, чтобы твоя наложница радовала тебя еще не один год, то думать надо головой, а не сердцем! Потерпи всего четыре дня — и она будет греть твою душу и тело каждую ночь…
— Если с ней что-нибудь случится, я… — начал, было, берз, и тут же затих, увидев, что на губах Гогнара, сына Алоя зазмеилась кривая улыбка.
— Да, ты сможешь за нее отомстить. Если найдешь того, кто приказал ее отравить. А потом оплачешь… Но ведь это ее не вернет!
Представив себе печать Тьмы на лице своей адгеш-юли, Алван скрипнул зубами, и, изо всех сил сжав пальцы на рукояти Гюрзы, еле слышно пробормотал:
— Ты прав… Я не подумал… Эту ночь я проведу со своей Первой женой…
— …и постараешься сделать так, чтобы она стонала намного дольше, чем стонет твоя наложница… — без тени улыбки на лице подсказал белолицый лайши.
«Это будет нелегко…» — вспомнив дряблые телеса внучки орс-алуга, угрюмо подумал Алван. Потом подумал о Дайане, и утвердительно кивнул: — Постараюсь…
— Ойра! — склонил голову Гогнар, сын Алоя. Потом отхлебнул глоток вина из стоящей рядом с ним пиалы и улыбнулся: — Кстати, по Стойбищу уже поползли слухи, что ты сегодня ночью называл свою наложницу Ханишей…
Алван аж поперхнулся:
— Что?
— То самое! Пока твои жены грызутся между собой, им будет не до Дайаны…
Северянин был прав! И берз, подумав, смог спросить только одно:
— А… как к этому отнесется орс-алуг?
— Нормально… — буркнул эрдэгэ, сделал еще один глоток вина, и, поставив пиалу на кошму, вытер рукавом подбородок. — Да, чуть не забыл: к часу Орла тебе надо быть у него. Он назначил еще один Большой Хэйвар…
— Ты знаешь, о чем он собирается говорить? — догадываясь, каким будет ответ, поинтересовался берз.
— Да. Он хочет помочь тебе утвердиться в глазах остальных. Поэтому тебе надо подготовиться…
…Перестав кружиться на месте, Шакраз, сын Арама вдруг вскинул над головой свой посох, закатил глаза и затрясся, как ковыль на ветру. По его перекошенному лицу покатились капельки пота, а на тощей шее, покрытой желтыми пятнами, жуткими красно-синими червями вздулись вены. Несколько мгновений полной неподвижности — и Голос Отца Ерзидов исторг из легких такой жуткий вой, что у Алвана перепуганно заколотилось сердце. Еще один вопль, на этот раз воинственный — и Алвану захотелось вскочить на ноги, выхватить Гюрзу и ринуться на врага…