– С чего бы митинг на хуторе собрали? Там и людей-то с гулькин нос.
– Да то скорее не хутор. Похоже на жидовские выселки. Вон и корчма стоит. Тут так бывает – жида в село не пустят, так те поблизости окопаются. Где один, там, понятно, и еще с десяток. Цепкое племя.
– Что-то я, товарищ Павел, не пойму, – насмешливо сказал Герман. – А как же революционный интернационализм? Или ныне сам товарищ Бронштейн взялся антисемитизм проповедовать?
– Я ничего не говорю, жиды тоже люди. Только если они целым кагалом соберутся, тут уж держись. Тут и татарину худо станет.
– Не знаю, как насчет татар, а пока нам и без Давидова племени не сильно комфортно. В большое село соваться незачем. Обойти бы вокруг, через корчму, в самый бы раз. Да только я ни малейшей тяги к митингам не испытываю. Ни к еврейским, ни к интернациональным.
– Пойдем Екатерине Георгиевне доложим. Может, разумнее вообще ночи подождать?
– Ночи ждать глупо. Здесь роща насквозь проплевывается, – решительно сказала Катя. – Лучше рискнуть. Оружие спрячем, я платочек повяжу. Мы же мирные люди. Ты, Герман Олегович, фуражку нацепи. Зря я ее, что ли, из великого города Мерефы перла?
Герман молча надел студенческую фуражку с надломанным козырьком. «Презент», как выразилась Катя. Нужно было бы чувствовать себя польщенным – не забыла предводительница, побеспокоилась. Только носить офицеру, пусть и бывшему, чужую студиозную фуражку весьма оскорбительно. К тому же фуражка была великовата и съезжала на уши. Судя по ухмылкам Пашки, в «обнове» бывший прапорщик окончательно потерял боевой вид.
– Ну, поехали, – Катя уже напялила прямо поверх галифе драную юбку, пристроила пару «наганов». – Прот, если что, падай на дно. Герман Олегович, вы извольте не забывать за тылом приглядывать.
– Мы помним, – пробормотал как всегда спокойный мальчик.
Герман подналег на задок брички, помог выкатиться на дорогу. Запрыгнул внутрь. Пашка тряхнул вожжами, и экипаж покатил по щелястому настилу моста.
– О, кавалерия целым эскадроном нам прямо в лоб, – прошептал Пашка.
Из прибрежных кустов вывалило два десятка коз. Позади плелся дед с палкой.
– Раз уж на глаза козлопасу выперлись, спроси у него, что в селе творится, – прошипела Катя.
Дед подслеповато уставился на подъехавшую бричку.
– Доброго дня, дідусь, – заулыбался Пашка. – Це Остроуховка буде, чи ни?
– А як же – Остроуховка, вона сама. Самі звідки будете? – любознательный дед охотно подковылял ближе.
– З Південного. Нам би на Дирково потрібно. У вас в Остроуховке як, спокійно? Влада яка?
– Та яка там влада? Спокійно, – козий пастух пренебрежительно махнул заскорузлой рукой. – Езжайте, у нас мирно.