Катя отыскала за кучей камней, приготовленных для гнета солений, железнодорожный костыль, прибереженный запасливым хозяином для каких-то неведомых целей. Прапорщику пришлось вооружиться коротким железным штырем, с трудом выдернутым из косяка. Обе железки за неимением лучшего могли сойти за кастеты.
Катя сидела на бочке, с наслаждением допивала остатки простокваши. Парни уселись у земляных ступенек, хрустели огурцами. Пашка наблюдал за двором.
– Прапор, а тебя как звать-то? – поинтересовалась Катя. – У нас здесь не маршевая рота, чтобы по званию обращаться.
– Герман, – прапорщик похрумкал огурцом и неуверенно добавил: – Отчество – Олегович. Фамилия – Земляков-Голутвин.
Пашка хмыкнул, но комментировать не осмелился.
Катя звучно высосала из крынки остатки простокваши:
– Номер полка и должность уточнять не обязательно, не на допросе. Значит, «уж полночь близится, а Германна все нет»? Забавно. Известное имя, обязывающее к некоторой авантюрности характера. А вы, Герман, карабины теряете. Нехорошо-с.
– Случай. Как правильно выразился Павел, – виноват целиком и полностью, – прапорщик стеснительно вытер пальцы. – Екатерина Георгиевна, вы уверены в реальности нашего плана? Что, если они не клюнут?
– Тогда план изменим. Пулемета у нас нет, артиллерии тоже. Следовательно, поменять план сражения и дислокацию – пара пустяков. Все зависит от того, в каком порядке явится супротивник по наши души.
Пашка подавился огурцом и кхекая, скатился по земляным ступенькам от двери:
– Идут!
– Без истерики. Кто, куда и сколько?
– Усатый со своим хлопцем. К дому. Лопаты несут.
– Ну и ладненько, поехали.
Когда из погреба донесся придушенный женский визг, оба селянина мигом насторожились. Катя заскулила погромче:
– Да отпустите же, негодяи! Сволочь, сволочь! Мерзавец! Отстаньте! Быдло! Отпустите, мерзавцы!
– Да ладно. Убудет от тебя, что ли? – почему-то густым басом сказал Пашка.
– Мерзавец, – взвизгнула Катя. – Не лезь!
– Лежите спокойно, – довольно робко подал голос прапорщик.
– К дому пошли, быстрым шагом, – уже шепотом доложил Пашка, глядя в щель.
– Полагаю, за ключами, – Катя продолжала осторожно протирать левый глаз. Основная часть запекшейся крови с ресниц осыпалась, но моргать все еще было неловко.
– Екатерина Георгиевна, вы инфекцию внесете, – шепотом предупредил прапорщик.
– Отстань, – прошептала Катя и с подвыванием застонала погромче: – Ах, мерзавцы, что вы со мной делаете?!
– Сюда идут, – Пашка заерзал у двери. – И хозяйка с ними. С ухватом.
– Хорошо, готовьтесь к сцене страсти, – Катя застонала в сторону двери: – О, боже, да что это? Хамы, хамы!