Наконец, атаман достиг боевых порядков Драконов, вызвав растерянность и панику. Он двигался сложным зигзагом, молнией, каждый раз вырастая, словно из-под земли, вплотную к следующему солдату… нет, не к солдату, к очередной жертве, внезапностью и скоростью действий парализуя любую попытку хорошо вооруженного бойца к сопротивлению. Слишком короткая дистанция, слишком плотный контакт! Две холодные стальные молнии метались над оцепеневшими врагами, оставляя за собой хрипы и судороги предсмертной агонии. Чудилось, что видавшие виды боевые ножи сами находят путь к беззащитному телу врага, выискивают малейшую возможность обойти броню и добраться до живой плоти.
Пройдя сквозь фронт, темная молния, в которую обратился Лисин, круто развернулась, намереваясь покончить с левым флангом, где двое солдат, словно окаменевших, никак не могли оторваться от созерцания собственной неминуемой смерти. Атаман бросил взгляд туда, где по его предположениям должны остаться уцелевшие наёмники. Он увидел, что кто-то из наёмников приподнялся, видимо собираясь последовать примеру Лисина, и броситься в такую же безумную атаку. Атаман мгновенно оценил его шансы, точнее то, что никаких шансов остаться в живых у него нет.
Рукопашная — это вам не стрельба по мишеням, это искусство, которому учатся годами. Это бесконечные тренировки до ломоты в мышцах и звона голове. Это часы медитаций и плавных движений, настолько замедленных, что тело отказывается подчиняться. Чем медленнее, тем лучше, из этого рождается незаменимый в бою автоматизм, полный контроль над телом, вытесненный на периферию сознания. Но и это не главное, Ключ искусства рукопашной не столько физическая форма, сколько способность вызывать особое состояние духа, давно забытое в современных армиях, знакомое разве что воинам глубокой древности, неистовым берсеркам. Хотя, вряд ли берсерк сумел бы уклоняться от плазмы или почти невидимого смертоносного марева силового поля.
Стоп, нельзя терять ни единого мгновения, нельзя рассеивать внимание: атаман какой-то периферией рассудка опознал в поднявшейся фигуре Сержа Корсакова:
— Серж, ложись, дурак!!!
Лисин слышал свой голос как будто со стороны, до того он прозвучал глухо и незнакомо, как чужой. В висках молотом стучит кровь и адреналин, пот заливает лоб, угрожая добраться до глаз. Не отвлекаться, вперед! Так, на левый фланг успеваем добраться раньше, чем эти остолопы придут в себя. А что там на правом фланге? Кажется, там должно быть чисто! Черт, рискованно, ну ничего, прорвёмся, где наша не пропадала! Экзоскелет остаётся в тылу, хоть как-то прикроет. Атаман двинулся по дуге: плохо, что приходится крутиться не в ту, неудобную противнику сторону, а как раз наоборот. Ближний солдат уже разворачивает ствол, времени нет! Прыжок, нырок и перекат, удар ножом снизу вверх. Успел!