Автобус затормозил у светофора. Плотная пассажиро-молекула, образовавшаяся на задней площадке, на мгновение расщепилась на отдельные атомы, и Юрию Всеволодовичу удалось согнуть руку и выставить впереди себя портфель, так что между ним и соседом теперь был небольшой зазор — все поудобнее стоять. Зеленый долго не зажигался, и взгляд визави постепенно из брезгливого превратился в осуждающий и даже презрительный.
«Чего это он на меня так уставился? — недоуменно думал Юрий Всеволодович. — Неужели от селедки запах? А так испачкать не должна, жирная, но в полиэтиленовом пакете». На работе сегодня давали заказы. На редкость хороший ассортимент — килограмм сахара, банка венгерских маринованных огурцов, пачка вермишели яичной, триста граммов сыра, ну и довеском полкило селедки иваси, хотя ее и так в магазинах навалом. Селедку Юрий Всеволодович предусмотрительно еще в три слоя газеткой обернул. Только вдруг в этой давке упаковка все-таки повредилась? Он скосил вниз глаза, чтобы разглядеть, каково там состояние авоськи с заказом, но левая рука просматривалась только до локтя, а ниже пятнился красно-желтым сарафан дородной дамочки, которая, когда штурмовали автобус, была впереди, а сейчас ее мягкое плечо упиралось Юрию Всеволодовичу в лопатку. Тогда он осторожно шмыгнул пару раз носом — никакого запаха не почувствовал.
«Значит, не селедка его раздражает. Чего ж это он? Ну просто испепеляет взглядом. Может, на ногу ему наступил? Неприятно ехать с таким типом. Сойти, что ли, у вокзала, пересесть на двенадцатый? Благо, билет еще не прокомпостировал. Да и в этой давке как его прокомпостируешь?». А может, раз уж сел, не стоит пересаживаться, еще неизвестно, сколько двенадцатого придется ждать…»
Наконец автобус тронулся, И тут почему-то Юрий Всеволодович высказался вслух, что было совсем не в его привычках:
— Ну, слава Богу, поехали. И когда у нас транспорт наладится? Только обещают…
Хотя произносились эти слова вроде бы так, в пространство, но рассчитаны были на то, чтобы хоть как-то смягчить недоброжелательного соседа. Мол, видите, не вам одному эта поездка в тягость, так что не надо злиться па ни в чем неповинных ближних. Однако большие, чуть на выкате коричневые глаза хмурого мужика остались по-прежнему суровы.
«Ну, и черт с тобой! Стой и злись! Видно такой уж характер, брюзга и человеконенавистник. Вот, поди, жене с ним весело. А скорее — старый холостяк…»
Тут нелестные размышления Юрия Всеволодовича о случайном попутчике были прерваны. Автобус остановился, двери, натужно пошипев, отворились, и пассажиры с оханьем и руганью стали выбираться на свободу. Слепая стихия раза два крутанула Юрия Всеволодовича вокруг своей оси, подтащила к ступенькам, но он исхитрился той рукой, что держала авоську, ухватиться за поручень и остаться на площадке. Правда, радость от этой маленькой победы была омрачена грубым высказыванием одного из жаждущих сойти пассажиров: