Но вскоре ее жизнерадостный характер взял верх, и она решила, что Тернера, вероятно, позвали неотложные дела в поместье, а путь в Нортамберленд дальний. Он скорее всего будет отсутствовать не менее недели.
Прошла неделя, и в душе Миранды поселилось беспокойство. Она не могла задавать вопросы, где он, — никто в семействе Бевелстоков не подозревал о том, что они с Тернером стали близки, поскольку Миранду всегда считали только подругой Оливии. Если она станет постоянно спрашивать о нем, это вызовет подозрение. А отправиться в квартиру к Тернеру она тоже не может, так как этому не найдется никакого разумного объяснения и ее репутация окончательно рухнет. Пока что позор — это ее личная проблема.
Когда же прошла еще неделя, она поняла, что не в силах далее оставаться в Лондоне.
И выдумала предлог — болезнь отца, сказав Бевелстокам, что должна немедленно вернуться в Камберленд и ухаживать за ним. Все переполошились, а Миранде стало стыдно, когда леди Радленд настояла на том, чтобы она путешествовала в их карете в сопровождении двух верховых лакеев и горничной.
Но ей необходимо уехать. Она не сможет теперь оставаться в Лондоне. Слишком тоскливо на душе, слишком тягостные мысли одолевают.
Через несколько дней она уже находилась дома. Отец был сбит с толку ее появлением. Он мало что знал о молоденьких девушках, но тем не менее был наслышан, что они все стремятся провести в Лондоне сезон дебютанток. Против возвращения Миранды он не возражал, поскольку она никогда ему не докучала. Да он почти и не замечал ее присутствия. Поэтому просто похлопал дочь по руке и окунулся в свои драгоценные рукописи.
Что касается Миранды, то она постаралась убедить себя, что счастлива снова оказаться дома. Ей недоставало зеленых полей и чистого озерного воздуха, неспешной, размеренной деревенской жизни, когда рано ложатся спать и рано встают. Правда, сейчас ей совсем нечего было делать, и поэтому она спала до полудня и засиживалась за полночь, делая записи в дневнике.
Спустя два дня после ее приезда пришло письмо от Оливии. Миранда с улыбкой открыла конверт. С чего это подруга проявила такое нетерпение? Не вчитываясь, она пробежала глазами письмо, ища имя Тернера, но не нашла ни слова о нем.
Что она почувствовала? Разочарование или облегчение? Трудно понять. Миранда вернулась к началу письма. Оливия писала, что ей скучно без подруги, без ее метких замечаний в адрес лондонского света. «Когда ты возвращаешься? — спрашивала она. — Поправился ли отец? И если нет, то лучше ли ему?» Слово «лучше» было трижды подчеркнуто в манере подруги. Миранда читала эти строки и мучилась угрызениями совести. Отец сидел в кабинете, углубившись в книги, без каких-либо признаков простуды.