Там условия были почти как в тире. Лишь один минус — дистанция великовата. Три десятка луков работали без продыха, и дело ранеными не ограничилось. Промазать мимо толпы трудно, а доспехи у тех, кто ночевал на палубе, были, как правило, сняты. Я поблагодарил судьбу и свою мудрую голову — догадался не использовать на этот раз зажигательные стрелы. Точность у них хуже, а вот демаскирующий эффект, особенно от факелов, колоссальный. Сейчас бы по нам били прицельно, а не суматошно пытались высмотреть в этом рассаднике коряг и непроницаемых темных карманов под обрывистыми берегами.
Недолго длилось наше счастье — командованию демов надоело нести потери, к тому же обстрел превращал тушение пожара в русскую рулетку. Загудел рог, кто-то резко, уверенно, начал командовать из толпы. Я тут же приказал перенести стрельбу на тот участок, в надежде зацепить вождя.
Тем временем часть демов начала продвигаться по левому берегу — пытались сократить дистанцию до минимума, чтобы, наконец, разглядеть нас. В основном шли арбалетчики, но и мечников немало: опасаются, что на засаду нарвутся. Я до такого не сподобился — ночная засада в условиях, затрудняющих отход, идея хорошая, но только при наличии крупного отряда подготовленного именно к подобным задачам. Со временем я, возможно, обзаведусь таким, но пока что его нет, и рисковать не стоит — мой противник не склонен к игре в поддавки и еще неизвестно, кому больше достанется в тесноте свалки при ограниченной видимости и отсутствии свободы маневра.
Гребцы налегли на весла — пора удирать. Без шума не обошлось — враги поняли, что мы пытаемся скрыться и помчались со всех ног. Хоть нам пришлось идти вверх по течению, но под берегом оно мешает не везде, и разогнаться можно прилично — простым шагом догнать лодки не получится. В лесу тоже бегать непросто — тропы захламлены, под ноги лезут выпирающие корни, а темнота как в угольной шахте. Нам все же попроще выгребать.
В общем, чтобы догнать лодки, надо попотеть. И демы потели — гремели доспехами на всю округу. Я не считаю себя совсем уж трусливым человеком, но догадывался заранее — в три десятка луков победить такое войско мы не сможем, так что бегство неизбежно. Неизбежно — значит предсказуемо. А на войне всякое предсказуемое действие надо обязательно подготавливать заранее.
И мы подготовили.
На самых широких и светлых участках троп, где противник неизбежно увеличит скорость, растянули бечевки, за которыми вбили в землю множество остро отточенных колышков из сухой древесины. Такой, при удаче, может серьезно покалечить или даже убить, если упасть на него, споткнувшись о веревку. Но это при удаче, а я с такой непостоянной дамой заигрывать не намерен. Поэтому, вспомнив славный опыт вьетнамских партизан, приказал ребяткам, готовившим эту подлянку, смазать острия отходами человеческой жизнедеятельности. Кал — это вместилище неисчислимого количества микроорганизмов, которые в ране чувствуют себя как дома: здесь им и кухня, и спальня, и сортир. Тяжелейшее воспаление гарантировано, причем развиваться оно будет ураганными темпами. А там всякое бывает: возможно, нагноением отделаешься, а не повезет — гангреной или заражением крови. Уж не знаю, какая у врагов медицина, но доводилось слышать, что они как простые смертные страдают и умирают после боев. Ничем не отличаются от обычных людей, несмотря на связанные с ними странности.