Словесная эквилибристика, фразы «с двойным» дном вовсю использовались и собственно в катальных сеансах. Простаку предлагалось сыграть в карты «на просто так». Когда картежная игра была «сделана», проигравшему простодыре пояснялось: «На просто так» — это играть «на сто рублей». И объявлялись сроки, в которые нужно вернуть долг. Другой фразой-ловушкой служил вопрос: «Покатим?» Неискушенный игрок воспринимал этот вопрос как обычное приглашение к началу картежного ристалища. Мол, поехали, стартуем... Но произнесенный с самой невинной интонацией вопрос таил в себе нечто другое: уговор сыграть «по кате, екатерине», то есть с первоначальной ставкой в те же сто рублей.
Параллельно освоению картежной науки нашими «аргонавтами» вводились в обиход азартные игры попроще. Например, «жмэн» (от глагола «сжимать»). Юный мошенник зажимал в кулаке купюру и предлагал выцепленному (т.е. введенному кем-то в круг шулеров) игроку назвать порядковые номера цифр, из которых состояло серийное число купюры (например, первая цифра и пятая). Объявлял свои номера. Эти цифры складывались. У кого получался больший результат — тот выигрывал. В качестве «премиальных» ему полагалась «бумажка» такого же достоинства. Надо ли пояснять, что для игры использовалась специально подобранная купюра, так называемая «колхозная капуста», обеспечивающая выигрыш инициатора... Ее особенность заключалась вот в чем: как можно больше ноликов в серийном числе! По теории вероятности простодыра обычно и натыкался на эти нолики. «Пингвиненок» же отлично помнил, где расположены цифры, отличные от нуля.
Подобные уловки плодились в кругу «молодой катки», словно мушки-дрозофилы. Волнами разбегались по школам и дворам. Легко забывались, когда становились известными слишком большому кругу. А на подкрепу этим разминочным «невинностям» уже подступала собственно катальная «премудрость». И набирала силу и значимость лексика, составляющая ее понятийный аппарат. Вначале этой лексикой владели в основном «пингвинята». Позже круг «посвященных» слегка расширился. Одни, завидуя удачливым сверстникам из «Пингвина», но не решаясь с ними связываться, начинали промышлять картами самостоятельно, по крохам впитывая секреты «молодой катки», а с ними — и жаргон... Другие становились на такой путь вынуждено. Проиграв «пингвинятам» запредельные суммы, они сами, в свою очередь, добывали деньги для возврата долга теми же способами, вовлекали в цепную реакцию мошенничества более неопытных ребят. А третьих влекла жутковатая романтика, и такие говорили о «врезках» и «коцках» с тем же жаром, как дети иных времен — о парусах, каравеллах и ultima Fula (поголовное увлечение картами, если помните, можно было наблюдать тогда сплошь и рядом: в автобусах, в кинотеатрах, на парковых скамейках и в толпе митингующих встречались вполне благообразных отроки, увлеченно тасующие колоду в надежде освоить «эфиопскую», например, врезку).