— Этот Военный крест никак не мог принадлежать моему брату, — впервые заговорил Найджел Трентам. — Более того, я могу доказать это.
— Что вы можете доказать? — спросил Баверсток.
— Вы уверены?.. — начал Биркеншоу. Но на этот раз Трентам остановил его, крепко взяв адвоката за руку.
— Я могу с успехом доказать вам, мистер Баверсток, — продолжил Трентам, — что лежащий перед вами крест не является тем, которым был в свое время награжден мой брат.
— И каким образом вы намерены сделать это? — спросил Баверсток.
— Крест Гая был уникальным. После того как он был награжден им, моя мать отправляла оригинал Спинксу, где по ее просьбе они выгравировали инициалы Гая на ребре одного из концов креста. Эти инициалы можно увидеть только с помощью увеличительного стекла. Мне известно это потому, что крест, которым он был награжден за Марнское сражение, все еще стоит на камине в моем доме на Честер-сквер. Если существовал его уменьшенный вариант, моя мать обязательно побеспокоилась бы, чтобы такие же инициалы были выгравированы и на нем. Причем точно таким же образом…
Все молча наблюдали, как Баверсток открыл ящик своего стола и достал из него лупу с ручкой из слоновой кости, которой он обычно пользовался при чтении неразборчивых рукописных документов. Подставив крест к свету, он один за другим осмотрел его серебряные концы.
— Вы совершенно правы, — признал Баверсток, вновь поднимая взгляд на Трентама. — Ваше дело доказано. — Он передал крест вместе с лупой Биркеншоу, который после внимательного изучения вернул его Кэти, слегка склонив перед ней голову. Повернувшись затем к своему клиенту, он спросил:
— У вашего брата были инициалы Г.Ф.Т.?
— Да, правильно. Гай Фрэнсис Трентам.
— Тогда мне остается только сожалеть о том, что вы раскрыли свой рот.