Мирина так и уснула в моих объятиях, и лишь иногда ее сон прерывался неожиданными всхлипываниями. Охватившее меня беспокойство не давало мне сомкнуть глаз. На грани между сном и реальностью мне привиделась картина, смысла которой я не смог понять: постаревший и с поседевшими волосами, я бесконечно долго брел по пустыне, одетый в изодранный плащ и босиком. Рядом со мной шагала уставшая Мирина, неся на хрупком плече какой-то сверток. За нами ехала на осле Мария из Беерота, располневшая и обрюзгшая, а ее лицо выражало недовольство. Где-то впереди меня, в сиянии шествовал какой-то человек, временами он оборачивался в нашу сторону, однако мне, несмотря на все усилия, никак не удавалось настичь его.
Я проснулся весь в поту: если этот сон был вещим и открывал мне будущее, если таковым обещало быть царство назаретянина, тогда, возможно, было бы лучше отказаться от его поисков. Я вспомнил, что он предсказал мне немало других бед в ночь, когда я разговаривал с ним, если это только действительно был он! Мне показалось, что я погружаюсь во мрак, который был беспросветнее самой темной ночи.
– Иисус из Назарета, Сын Божий, помилуй меня! – в ужасе во весь голос воскликнул я.
И тогда мрак отступил. Сложив вместе ладони, я повторил про себя молитву, которой научила меня Сусанна. После слов «Аминь!» я уснул и мирно проспал до самого рассвета.
Ото сна меня пробудило резкое движение: это Мирина поднялась и села подле меня. Через ставни в комнату проникал бледный отсвет нового дня.
– О брат мой, Марк! – воскликнула она, и ее глаза блестели, а лицо освещала улыбка. – Какой прекрасный сон я только что видела!
И она поведала мне его:
– Мы поднимались по огненной лестнице: ты, я и еще кто-то, однако огонь вовсе не жег, и мы по-прежнему шли вверх к свету, который становился все ярче; ты устал, однако я взяла тебя за руку и помогла продолжить путь. Никогда еще мне не приходилось видеть столь прекрасный сон, думаю, что в нем скрыто доброе предзнаменование.
– Мне тоже приснился сон! – ответил я.
И подумал, что наши сны могли значить одно и то же, только увиденное с разных позиций. В этот момент послышался стук в дверь, и в комнату вошел заспанный раб.
– О господин, не сердись, только там спрашивают тебя! Если бы внизу не стоял какой-то настырный человек с двумя ослами, я никогда не посмел бы разбудить тебя. Он не перестает твердить, что ты должен немедленно отправиться в путь!
Укутавшись в плащ, я поспешил вниз. Солнце еще не успело подняться, и я увидел дрожавшего от холода Натана. При моем появлении у него вырвался возглас облегчения. Похоже, он так торопился, что позабыл о своем обете молчания.