– О Мирина, с этого момента ты мне – сестра, и я никогда тебя не покину! – сказал я – Все, что есть у меня, принадлежит тебе, и попытайся простить мне мои недостатки и тщеславие!
– О мой брат Марк, тебе тоже придется уживаться со мной! – ответила она, сжимая мою руку – Однако расскажи мне. что же все-таки произошло и почему эти три человека так злобно и недоверчиво поглядывали на тебя?
Однако, поскольку посланники приказали держать язык за зубами, я не осмелился рассказать ей о том, чего ожидал от назаретянина и его царства.
– Это были трое из одиннадцати праведников, которым Иисус открыл тайну своего царства, они считают нас скверными язычниками и хотели изгнать, потому что мы не относимся к детям Израиля. Они запретили мне рассказывать о царстве назаретянина. Скажи же, что думаешь ты об увиденном?
Мирина задумалась, а потом ответила:
– Поначалу мы участвовали в жертвенной трапезе, как это делают в Сирии, когда хоронят Адониса, с тем чтобы он вернулся к жизни, однако это не было одной и той же трапезой, потому что Иисус из Назарета, прежде чем воскреснуть, принес в жертву самого себя. Этой ночью я поверила в то, что он действительно Сын Божий. Затем наша чаша оказалась неиссякаемой, а хлеб остался нетронутым, что для меня ничего не доказывает. И все же, когда он взглянул на меня, я возлюбила его всей душой и была готова на что угодно ради него. В этом и заключается его великое таинство, куда более великое, чем те, что существуют у греков или египтян. Думаю, хоть его царство и невидимо, но все же оно находится здесь, и я пребываю в нем даже тогда, когда ступаю ногами по этой горной тропинке; даже если бы я захотела, то не смогла бы покинуть пределы его царства, что меня ничуть не пугает, потому что он добр ко мне и здесь я избавлена от греха.
Я удивленно взглянул на ее бледное лицо, зеленые глаза и с завистью произнес:
– Ты, действительно, получила на горе его благословение и счастливее меня. Его истина должна быть проста, словно хлеб или вино, чтобы самые обделенные могли постичь ее. Человеческие познания стоят во мне непреодолимой стеной, эрудиция – словно сеть, из которой мне не выпутаться, а логика софистов похожа на капкан, из которого не выдернуть ноги. О сестра моя, напомни мне об этом в час искушения!
Разговаривая так, мы спустились к подножию горы; оглядевшись вокруг, я понял, что мы отклонились от прежнего пути, но это ничуть меня не смутило: ориентируясь по солнцу, я пошел в нужном направлении и полагал, что мы выйдем прямо на дорогу. К тому же нам некуда было спешить. Я обладал сокровищем, которого должно было хватить мне и Мирине до конца наших дней, если вести разумную жизнь.