Мне так хотелось с наступлением ночи присесть у костра и поговорить с этими галилеянами о явлении назаретянина, о его царстве, об отпущении грехов и о вечной жизни, однако никто не желал признать во мне своего брата, и я чувствовал себя чужим среди них! Хозяин завел ослов во двор и подмел в конюшне, позволив тем самым мне с Мириной не ночевать под открытым небом. Пока остальные перешептывались при огоньке единственного светильника, я обучал молитве, которую перенял у Сусанны, Мирину, и, как она сказала, эта молитва давала ей ощущение безопасности и поддержки. Она еще сказала, что ей пришлось по душе то, что при этом не приходилось наблюдать за различными фазами луны или разбираться в непонятных зигзагах, оставленных рассыпанной солью, когда весьма трудно определить, не ошибся ли ты каким-то словом или движением, из-за чего молитва может утратить всю свою действенность.
На следующее утро, едва открыв глаза, я увидел Марию из Беерота: сидя на соломе подле меня, она смотрела мне в лицо. Заметив, что я проснулся, покачивая головой и выкручивая себе пальцы, она сказала:
– Жара помешала мне дольше спать! И потом я хотела посмотреть, что ты здесь делаешь и как далеко находятся твои руки от этой чужестранки. Мне тоже больше нравится спать рядом с тобой на соломе, положив голову тебе на грудь, чем на узком ложе Магдалины, где насекомые не давали мне покоя. Во время путешествия из Иерусалима в Тивериаду вдоль главной реки Иудеи все было именно так. Забудь о моих нелицеприятных словах! Когда я увидела, что ты появился вместе с этой гречанкой на дороге, я позабыла обо всем и не ведала, что говорила. Для меня еще далеко не все ясно! Ночь напролет я промучилась из-за того, что так быстро полюбила этого юношу и пообещала ждать его друга в Магдале. Может, он передумает и никого не пришлет!
Я поспешил успокоить ее:
– Этому юноше не ведома ложь! Уверен, его посланник явится вовремя, чтобы по традициям Галилеи подвести тебя к брачному ложу, а люди в деревне в твою честь будут пить вино, плясать, играть и радостно петь!
Перестав выкручивать себе пальцы, Мария рассерженно ответила:
– Ты нарочно делаешь вид, что не понимаешь меня! Я думала об этом всю ночь и не смогла сомкнуть глаз! С покрасневшими глазами после двух бессонных ночей я, конечно кажусь тебе ужасной! Несомненно, я знаю, что грехи мне прощены и что отныне я такая же девственница, как и те, к которым никогда не приближались мужчины, и тебе это тоже хорошо известно – ты ведь знаешь Иисуса! Однако я лишь в общих чертах рассказала этому юноше о своем прошлом, чтобы не причинять ему напрасной боли, и теперь меня гложет мысль о том, что его родители и остальные жители деревни, которые на следующий день после свадьбы придут осмотреть постельное белье, не обнаружат на нем следов моей невинности, тогда они камнями и палками прогонят меня прочь и отберут у меня кольцо! Вы, римляне, не настолько щепетильны по этому поводу, однако я хорошо знаю людей своей нации, и в Галилее они точно такие же, как в Беероте!