Роман не стал спорить. Он прошёл в гостиную, где стояло больше всего мебели, и указал на шкаф кивком головы.
— Здесь бельё, а ложитесь куда удобнее. Лучше, наверное, на кровать.
Саша кивнула и стала быстро заправлять постель. Потом взяла у Ромы спящую малышку и уложила её на кровать.
— Ну вот, теперь давайте я вас накормлю, — она снова прошла в кухню и стала накладывать в тарелку картофель и мясо.
Рома присел за стол и потёр живот. Боль снова стала разливаться по всем внутренностям, и сейчас была глухой. Но Рома знал: пройдёт полчаса, и она начнёт скручивать все внутренности, обжигать волнами, и снова ненадолго поможет лекарство, а потом всё начнётся заново.
Саша, как ни странно, заметила его состояние и обеспокоенно присела рядом с ним на корточки.
— Вам плохо? Что-то болит?
Роман усмехнулся и взъерошил её волосы.
— Садись, малышка, поешь.
От такого обращения Саша вспыхнула и поспешно присела за стол.
Роман с аппетитом поел вкусной домашней еды. Саша готовила очень вкусно. Сама она не проронила ни слова, молча ела, глядя в тарелку.
Наконец, Роман отложил вилку и посмотрел на Сашу.
Та вскинула на него огромные глазищи.
— Ну как? — потупившись, спросила она, — Вам понравилось?
Роман кивнул.
— Спасибо, было очень вкусно! Давно не ел такой хорошей, домашней еды.
Он помолчал немного.
— Саш, послушай, я не хочу лезть в твою жизнь, но ведь у Сонечки есть отец, по крайней мере, должен быть.
От этих простых слов Саша напряглась и замерла.
— Я ничего не хочу о нём знать, кроме того, что он не беспокоиться о том, куда пропала его дочь.
— Поверьте, мой бывший муж не беспокоится!
Она резко встала из-за стола и принялась собирать со стола грязную посуду.
— Ему уже лет пять, как на меня наплевать, а я всё тешила себя надеждой, что всё образуется. Что Соня поможет нам понять друг друга. Склеит то, что уже нельзя склеить…
Роман застыл на стуле…Пять лет…Это что? Они с десяти… Нет-нет…
— Саша, ты прости меня, я не должен задавать этот вопрос…как джентльмен. Но…эээ, а сколько тебе лет?
— Двадцать три, а что? — глухо отозвалась Саша, укладывая посуду в раковину.
— Дддвадцать три? — Роман поперхнулся глотком виски и снова потёр ноющий живот.
Саша принялась быстро перемывать посуду.
— Да, а что? — отозвалась она, не поворачиваясь к Роме.
— Да так…ничего, — соврал он.
Вот уж чего он никак не ожидал, что этой маленькой девочке может быть больше, скажем, восемнадцати…А тут…Двадцать три.
Он снова поморщился: боль опять охватила весь живот. Дааа…Уже и лекарство не действует так, как раньше.
Роман вытащил из кармана упаковку лекарства и выдавил на ладонь две таблетки.